Выпуск II. Том 6

Кристи Агата

– Возможно, была избрана не наилучшая защита?

Фогг пожал своими узкими плечами.

– Какую еще защиту можно было выбрать? Это был необычный процесс, и обвинению даже не надо было искать доказательств против обвиняемой. Доказательств было много, слишком много. У Кэролайн был яд, она созналась, что выкрала его. В наличии ведь все возможные доказательства: средство, мотивы преступления, удобный случай – все!

– А разве невозможно было попробовать доказать, что все эти обстоятельства искусственные, инсценированные?

Фогг ответил решительно:

– Она

сама их признала, во всяком случае, большинство из них. Но как бы то ни было, ваша мысль вполне естественна. Вы хотите сказать, что кто-то иной убил Крейла, но так все это обставил, чтобы свалить вину на нее?

– Полагаете, что подобную версию невозможно защищать?

Фогг сказал спокойно:

– Боюсь, что так. Вы намекаете на какого-то таинственного Икса. Где его искать?

Пуаро сказал:

– В узком кругу, разумеется. Было лишь пятеро, которые могли иметь отношение к делу. Не так ли?

– Пятеро? Сейчас посмотрим. Прежде всего тот эксцентричный и старомодный тип со своей манией изготовления лекарств из трав. Небезопасное увлечение! Хотя приятный человек. Немного, правда, непонятный. Я не представляю его себе в роли Икса… Затем та девушка. Она могла бы убрать Кэролайн, но, конечно, не Эмиаса. Потом биржевой маклер – лучший друг Крейла. Подобное можно встретить в полицейских романах, только не в обыденной жизни. Больше никого не осталось… Подождите! Младшая сестра – еще ребенок. Ей невозможно предъявлять серьезные претензии. Итак, всего четверо.

Эркюль Пуаро прибавил:

– Вы забыли гувернантку.

– Да, правда. Эти бедные гувернантки… Всегда о них забывают! Все же я смутно припоминаю ее. Довольно некрасива, но очень способна. Представляю себе, какой-нибудь психолог сказал бы, что она воспылала греховной страстью к Крейлу и потому убила его. Отвергнутая старая дева!.. Я просто-напросто в это не верю! Мои воспоминания, хотя немного и бледные, застарелые, не дают основания видеть ее неврастеничкой.

– С тех пор прошло много времени.

– Считайте, лет пятнадцать-шестнадцать… Да, именно так… Поэтому не особенно рассчитывайте на мою память.

Эркюль Пуаро возразил:

– Наоборот. Я вижу, что вы помните обо всем слишком хорошо. Меня даже удивляет, как твердо вы держите в памяти события. Когда вы рассказываете о судебном процессе, видимо, эти образы проходят перед вашими глазами?..

Фогг сказал медленно:

– Да. Вы правы. Я снова вижу все очень четко.

– Мне интересно, дорогой друг, очень интересно, можете ли вы объяснить – почему?

– Почему?

Фогг задумался. Его тонкое, умное лицо было сосредоточенно.

Пуаро изменил вопрос:

– Вспомните, что именно вы ясно видите? Свидетелей? Адвоката? Судью? Обвиняемую на скамье подсудимых?..

– Ну, конечно же… Это и есть причина! – сказал Фогг тоном человека, который наконец в чем-то разобрался. – Конечно! Вы указали причину. Всю мою жизнь я буду видеть ее! Удивительно, как поражают романтические события. Потому что в ней действительно было что-то романтическое. Не знаю, была ли она в самом деле красива. Она была не очень

молода, казалась утомленной, видны были синяки под глазами. Но все и вся сосредоточивалось вокруг нее. Она была героиней этой драмы. И, удивительная вещь, почти все время ее будто не было там. Казалось, она далеко-далеко, хотя сидела спокойная, внимательная, с легкой вежливой улыбкой на устах. Вся она была словно в полутонах, понимаете, в переходах тени и света. И одновременно была живой, живее, чем та девушка с совершенным телом, очаровательным лицом, жесткостью и силой молодого зверя. Я восхищался Эльзой Гриер, потому что она была смелая, умела бороться, она бесстрашно, с презрением встречала своих мучителей. А Кэролайн Крейл я восхищался, потому что она не боролась, будто пряталась в своем мире полутонов и теней. Она никогда не была побеждена, потому что ни мгновения не участвовала в борьбе.

Наступила пауза.

– В одном я твердо уверен: она любила человека, которого убила. Она так сильно его любила, что полжизни умерло вместе с ним.

Мистер Фогг умолк и протер свои очки.

– И все же я сам удивляюсь тому, что я вам рассказываю. Я был молодым в то время. Молодым и честолюбивым. Такие вещи потрясают. Все же Кэролайн Крейл – в этом я убежден – была слишком приметной женщиной. Я никогда ее не забуду. Никогда!

Глава 3

Молодой адвокат

Джордж Мейхью оказался настороженным и не очень общительным человеком.

Он, понятное дело, помнил об этом процессе, но не совсем отчетливо. Им занимался его отец, а ему в то время было только девятнадцать лет.

Эта история с Крейлом, знаменитым художником, картины которого ценятся довольно высоко и на самом деле очень талантливы – две из них были в галерее Тэйт, – тогда гремела. Но, пусть извинит мсье Пуаро, он не совсем четко представляет себе, что его интересует. Дочь? Вот как! Она в Канаде? Удивительно, он всегда думал, что она в Новой Зеландии.

Джордж Мейхью немного смягчился.

Страшное событие в жизни девушки. Он ей симпатизирует. Было бы значительно лучше, если бы она никогда не узнала правды. И какая надобность говорить об этом сейчас? Она хочет знать? Да, но что именно можно знать? Есть, конечно, отчет о процессе. Он лично полагает, что не было сомнений насчет виновности миссис Крейл. Конечно, кое-что ее оправдывало. Художники – люди, с которыми не так-то легко жить. Подождите, подождите, гм… Кажется, леди Диттишем была той молодой женщиной, которая замешана в деле.

Пуаро ответил, что именно так.

– Газеты еще иногда вспоминают об этом деле, – прибавил Мейхью. – Потому что эта дама частенько фигурировала в бракоразводных процессах. Теперь, как вам, видимо, известно, она очень богата. До Диттишема была замужем за этим исследователем… И она личность, которая почти все время в той или иной мере находится в центре общего внимания. Она – тип женщины, которой нравится известность.

– И возможно, известные люди, – подсказал Пуаро.

Эта мысль понравилась Джорджу Мейхью.