Выродок (Время Нергала)
Шрифт:
— Ты должен признать свою ошибку, — сказал ОН — Сейчас ты увидишь некоторые картины и убедишься, насколько был не прав, приняв за меня какое-то чиновное ничтожество,
— Я уже понял, — сказал Малахов.
— Лока не увидишь, не поймешь до конца. Смотри!
На экране появились полки и ряды банок на них. Объектив приблизился, и Малахов увидел человеческие головы. Камера медленно переходила от одной банки к другой.
— Вот это одна из первых моих жертв Неведомому богу!
В банке жутко щерилась и таращила глаза голова,
— А вот этой жертвой особенно был доволен Неведомый, — продолжал ОН, все больше возбуждаясь.
Голова в банке была без ушей, без носа. Губы у нее были срезаны, и казалось, что голова улыбается жуткой мертвой улыбкой.
— Может быть, больше не надо? — попросил пленник. — Я убедился, как вы могущественны.
— Надо! — отрезал ОН, и камера продолжала демонстрировать жуткую коллекцию, а ОН постепенно приходил в неистовство, наслаждаясь «своеобразием», как ОН выразился, каждого экспоната.
— Ты разве можешь понять эстетику смерти? Она особая и настолько прекрасная, что доступна лишь избранным. Убить существо, подобное тебе, ничего не стоит. Но и сама смерть ничего не стоит, если не наблюдать за ней, если не сделать ее искусством. Смотри!
На небольшом экранчике теперь разыгрывалось действо. Сначала Малахов увидел обнаженного человека, лежащего на каком-то постаменте. Потом, очевидно, камеру поставили на какое-то возвышение, и перед человеком появился ОН. Как бы танцуя, ОН приблизился к обнаженному телу и одним неуловимым движением сделал разрез на животе жертвы, потом еще один поперечный. Жертва широко открывала рот.
Малахов закрыл глаза и вдруг услышал шумное дыхание прямо перед собой.
— Ты не хочешь смотреть? Ты должен понять, хотя бы перед смертью, в чем красота того, что я совершаю. Боль и кровь — бесценные составные красоты. Без боли и крови немыслима жизнь. Смерть лишь эстетически завершает цикл боли и крови. Смотри!
На экране ОН уже отсек половые органы и аккуратно отрезал мошонку от члена. Потом разрезал мошонку, вынул яички и вложил их в рот жертвы.
Малахова вырвало, и он потерял сознание.
Но этого нельзя было допустить. Мент должен был до конца быть в сознании, иначе не будет ни эстетического, ни чувственного наслаждения. ОН уколол Малахова ножом в щеку, проткнув ее насквозь, и уже после этого, не обращая внимания на стоны человека, который уже не в состоянии был кричать, начал, словно плоды с дерева, обрывать все, что, как ему казалось, «оттопыривалось», потому что все прекрасное должно быть гладким и скользким, словно кожа змеи.
Тело Малахова было изуродовано, но кожа от крови действительно была скользкой, и ОН водил и водил по ней руками, постепенно приближая самый острый момент, миг оргазма, который наступил сразу, как только ОН прикоснулся членом к кровавой рваной ране между ног жертвы.
ОН отошел, полюбовался на дело своих рук и через минуту, уже по-деловому,
Приехав к себе в логово, ОН уложил голову в банку с формалином, затем бросил несколько кусков мяса Клеопатре, которая с особой жадностью сожрала нежные части тела, «интимные», как ОН при этом выразился.
Выключив свет, ОН поднялся наверх, помылся, решил попить кофе. Молотый кончился, пришлось помолоть. «Оно и к лучшему! Свежесмолотый ароматнее!»
Успенский чувствовал себя угнетенным и подавленным. Смерть одного за другим двух сотрудников придавила его. Он почувствовал себя страшно усталым и опустошенным. Его худшие опасения, которым он не давал воли на людях, начали сбываться. С новым витком охоты на Выродка появились новые жертвы. «Не будь моей дурацкой директивы, может быть, все обернулось бы иначе», — думал он, хотя знал, что жертвы были бы и без директивы. Пока Выродок жив, будут продолжаться зверства. Кто следующий? Журналист? Психолог? Отправили они за город свои семьи? Если нет, надо бы поторопить их.
Телефонный звонок вернул его к реальности.
Любомудров и Чернышев просили принять их, обсудить план поимки Выродка. Генерал чуть было не обругал в трубку Любомудрова. «Какой там на хер план? хотелось сказать ему. — Оставьте все, бросьте и спасайте свои шкуры, пока не поздно!» Но Успенский понимал, что надежда сейчас только на этих двух «лопухов» энтузиастов. Это как в казино. Дуракам новичкам и может как раз повезти.
— Приезжайте! — бросил он в трубку и стал ждать.
— Для того чтобы строить планы поимки Выродка, нужно хоть немного знать его, — начал разговор психолог. — Может, начнем «познание» маньяка с его второго «я»?
— Не возражаю, — усмехнулся генерал столь очевидному предложению, — И каково же ЕГО второе «я»?
— В разговоре со мной ОН назвался Нергалом, богом, неведомым для людей, вступил в разговор Любомудров. — А мы даже не знаем, почему именно Нергал. Что это за чудище такое? Наверное, надо начать с этого?
— Дед мой был священником, — сказал генерал. — У нас в доме насчет духовного просвещения было довольно строго, хотя времена были не самые подходящие для изучения Священного Писания. Я, конечно, практически ничего не помню, но вот такое странное имя Нергал смутно припоминаю. Надо будет уточнить сейчас же. — Успенский заспешил, будто стараясь отвлечься от мрачных мыслей. Сейчас мы из библиотеки запросим Библию и Библейскую Энциклопедию. — Он поднял трубку, позвонил в библиотеку, и они стали ждать.