Высадка в зоне удара
Шрифт:
Двухсоттонная ракета в боевом режиме стартует по-минометному, пороховым зарядом выбрасывая из шахты. Но в этом случае от перегрузок гибнут живые существа на борту носителя. Сейчас «Сатана» взлетал при помощи маршевого двигателя первой ступени.
– Поехали! – попытался по-гагарински прокричать Астафьев, но его возгласа никто не услышал. Ощутив, как от перегрузок кожа лица стала оттягиваться вниз, а глазные яблоки вдавились куда-то в глубь черепа, Виктор совершенно не к месту вспомнил слова некогда популярной песни «Земля в иллюминаторе видна». Но это была неправда, в десантной капсуле не было никаких иллюминаторов…
Опустив трубку
Врачи запретили Каццу курить, но в данном случае это не имело никакого значения. Пошарив на ощупь на книжной полке, он вытащил пачку сигарет «Честерфилд» и прикурил от большой настольной зажигалки. С удовольствием глубоко затянулся и в задумчивости сел в кресло. Полтора года назад судьба свела его с русским военным разведчиком на Балканах. Сам бывший солдат спецподразделения, он диву давался тому, что вытворял в бою с косовскими сепаратистами Родион Крутов. Только благодаря ему они дважды выбирались из самой настоящей мясорубки, а когда все благополучно разрешилось, на прощание мужчины обменялись домашними телефонами, и все… Полтора года ни слуху ни духу, и вот весточка из далекой холодной России.
Затянувшись, Моше машинально посмотрел на часы и так же машинально отметил про себя, что до обозначенного неизвестным гонцом срока осталось всего десять часов. Еще раз затянувшись до фильтра, он потушил тлеющий огонек о край журнального столика и бросил окурок в пепельницу. Больше не раздумывая, он схватил телефонную трубку и быстрыми нервными движениями пальцев набрал номер своего старинного приятеля.
– Ресторан «Моин», – динамик заполнил голос с легкой хрипотцой.
– Шолом, Шлема, это Кацц.
– О-о, какие люди, – обрадовался ресторатор. – Тебя наконец выгнали со службы, и мы наконец-то сможем отметить это знаменательное событие.
– Почти. Но нам нужно срочно встретиться. Собери всех наших, через час я буду в твоей харчевне.
– Что, так серьезно?
– Более чем.
Почти тридцать лет назад в 1976 году в Афинах был захвачен авиалайнер «А-300» французской авиалинии. Группа боевиков из Организации освобождение Палестины угнала его в Уганду. Так как большинство из захваченных пассажиров были гражданами Израиля, террористы предъявили правительству ультиматум об освобождении 53 арестованных спецслужбами Израиля палестинских боевиков.
Руководство страны и армии вместо выполнения требования террористов решило провести операцию по освобождению заложников.
В конце сентября в Уганду были направлены две группы израильских коммандос. Парашютисты из бригады «Саерет Голани» и диверсанты из соединения «269» («Саерет Миткаль»). Вот в это подразделение и входил доброволец Моше Кацц и пятеро его друзей. В то время им было по двадцать лет, и они горели желанием бороться за свою страну. Теперь позади пятидесятилетний рубеж, все бывшие коммандос обросли лишним весом, волосы стали седыми и редкими, у каждого был свой бизнес, взрослые дети и подрастающие внуки. Но они все это время продолжали дружить и общаться. Сейчас, узнав, что Кацц их срочно собирает, все тотчас приехали в ресторан «Моин».
Хозяин заведения, в прошлом снайпер
– И что такого экстраординарного произошло, что ты, Мойша, оторвал всех нас от своих неотложных дел? – открыв бутылку, спросил угрюмый великан с длинным крючковатым носом, похожим на птичий клюв, и большими выпуклыми темно-коричневыми глазами. Бывший унтер-офицер Ариэль Шор, как и Кацц, был до сих пор одинок. Десять лет назад он ушел со службы и теперь владел магазином огнестрельного оружия и военной экипировки, а заодно подрабатывал инструктором в военизированной молодежной организации «Молодые воины Сиона». Сделав несколько больших глотков, Шор задал еще один вопрос: – Неужели все так серьезно?
– Как по мне, так очень. Но я хочу этот вопрос обсудить с вами, – ответил Моше.
Исак Бергман, глава туристического агентства, специализировавшегося на вертолетных экскурсиях, выглядел намного моложе своих пятидесяти лет – высокий, стройный, с атлетической фигурой. Он взял со стола две бутылки, одну протянул сидящему рядом Марку Гольдфарму, который во время операции «Джонатан» выполнял в отряде обязанности санитара, а теперь больше двадцати лет работал ветеринаром на юге страны в кибуцах.
Гольдфарм, прежде чем отхлебнуть из горлышка, сказал:
– Если все так срочно, не будем тянуть время.
Кацц кивнул и посмотрел на сидящего напротив худощавого ювелира с лицом, похожим на сухофрукт, и большими блеклыми рыбьими глазами. В отряде они были в одном пулеметном расчете.
– Скажи, Борух, твой младший так и служит на радаре, который расположен на горе Хермон? – наконец спросил он у ювелира.
– О да, – широко улыбнулся Розенгольд, младший сын был его гордостью. – Он уже старший оператор и начальник смены. Мальчик подумывает о поступлении в военное училище. – Неожиданно лицо ювелира напряглось. – А зачем ты спрашиваешь?
– Дело в том, что… – Моше Кацц набрал полные легкие воздуха. – Сегодня утром мне позвонил незнакомый человек и передал привет от Родиона Крутова.
– Русского? – одновременно выдохнуло несколько ртов.
– Да. Мы работали с ним в одной международной комиссии в Югославии. Славный парень, мы обменялись телефонами, и вот сегодня мне позвонили от его имени. Человек от Крутова сообщил, что сегодня ночью готовится нападение террористов на станции дальнего обнаружения и наведения на горе Хермон.
Кацц замолчал. Остальные, позабыв о своем пиве, тоже молчали. Первым не выдержал Шолом Моин:
– И это все?
– Все, – кивнул Моше и обвел собравшихся тяжелым взглядом. – Он, как и я, разведчик.
– Почему же тогда их организация не вышла на МОССАД? Или русский действует по собственной инициативе? – Ариэль Шор был дуболомом, солдафоном, поэтому не смог за время службы подняться выше звания унтер-офицера.
– Думаю, ни то, ни другое, – ответил Кацц. – Скорее всего, как я подозреваю, русская разведка получила эту важную информацию, но остается слишком короткий отрезок времени. И если бы начали официальную процедуру, то волокита затянулась бы надолго. Поэтому и вышли напрямую, ведь нападение на РЛС не просто террористический акт, это куда больше. В случае уничтожения радара вся территория Израиля остается на дальних подступах незащищенной.