Высадка. Стужа
Шрифт:
— Слушай, я в ЧОПе работаю. Работала. Платили, кстати, неплохо. В истории не сильна. Хотя кроссворды разгадываю ух как неплохо. Где же моя медаль за эрудицию?
Камуфля рассмеялась. Для меня её голос звучал прямо как бальзам. Констатирую факт: Гривер влюбился по уши. Что теперь делать с Лидой? В принципе, я ей ничем не обязан. Справится.
— Ты из какого города? — спросил я. В Стуже не принято о таком расспрашивать, но раз у нас такая доверительная беседа, рискну.
— Из Омска. А ты?
—
Она снова засмеялась и ответила на рукопожатие.
В избу заглянул Шпатель. Он что здесь делает?
— Прошу прощения, я случайно услышал ваш разговор. Знаю, что лезу не в своё дело, но мне очень интересно, как так получилось, что мужчина из Москвы и женщина из Омска настолько хорошо изъясняются на эстонском языке?
Мы с Камуфлёй переглянулись.
— В каком смысле на эстонском? Не поняла шутку, — сказала Камуфля.
Шпатель выглядел смущённым.
— Подождите. Я из Таллина, русский язык знаю очень поверхностно, со словарём. Но вы говорите на нашем родном языке, на эстонском.
— Шпатель. Мы общаемся на русском. Я не знаю на эстонском ни одного слова, — осторожно сказал я.
— Я тоже. Кроме русского не знаю никакого языка, даже английского, — добавила Камуфля.
Шпатель недоверчиво посмотрел на нас.
— Вы прикалываетесь?
Мы с Камуфлёй, не сговариваясь, пожали плечами.
Нужно спросить ещё кого-то. Это какая-то тайна. Чем меньше тайн, тем больше шансов выбраться. Надо в первую очередь понять инопланетную логику. Зачем они поселили вместе людей из разных стран? Как нам удаётся общаться?
Разбираться в дымящейся груде дерьма рано или поздно придётся. Только вот о своём прошлом в Городе разговаривают довольно неохотно. Это такой островок личного пространства, в который посторонним путь заказан.
Первый кандидат для интервью — это Жаклин. Она лопочет на португальском. Если мы вдруг превратились в знатоков эстонского, надо выяснить, что всё-таки у неё за диалект.
Но сейчас все работают. Кого можно встретить днём? Колючку! Она постоянно бездельничает.
Искать Колючку долго не пришлось, ленивица дрыхла у себя в избе. Когда мы зашли, женщина тут же вскочила и забормотала:
— Иду я, иду. Чё надо-то?
Камуфля подошла к Колючке, взяла её за плечо и вкрадчиво произнесла:
— Мы не расскажем Кассандре, что ты здесь спишь, если ты кое-чем нам поможешь.
Колючка обрадованно закивала головой. Как мало человеку нужно для счастья!
— Мы тут с парнями поспорили, какой город из той, прошлой нашей жизни на Земле, самый красивый. Рассуди нас. Твой город красивый? Откуда ты?
Приосанившись, Колючка сказала:
— Из Лейпцига я. Ещё какой красивый город! У нас экскурсии для музыкантов, Бах Иоганн. Короче, разное, классное!
Я не выдержал.
—
Колючка посмотрела на меня, как на идиота.
— Это проверка? Я не пьяная. Вы какие-то подозрительные. Мне не нравится. Лучше ягоды соберу, помогу девкам.
Она направилась к выходу. Мы со Шпателем синхронно преградили ей дорогу.
— На каком языке?
Обиженно нахмурившись, Колючка сказала:
— Если мой немецкий так плох, то извиняйте.
Она оттолкнула Шпателя и пошла прочь. Причём явно не работать.
Устав удивляться, я вышел на улицу и подставил лицо снегопаду. Но коллеги не дали мне порефлексировать, снова затащив в импровизированный штаб в избе Камуфли.
— Вывод напрашивается только один. Когда мы переместились сюда, инопланетяне дали нам возможность понимать другие языки, — сказал Шпатель.
— Или же наоборот. Мы забыли свои родные языки и вместо этого говорим на едином инопланетном, воспринимая его как свой, — резонно заметил я.
— Логично. Похоже на правду. Но есть вопрос. Почему тогда Жаклин не понимает нас? — спросила Камуфля.
Мы замолчали. Действительно, это не вписывалось в готовую теорию.
Решив пока никому не рассказывать о наших домыслах, мы договорились дождаться вечера. Когда Жаклин вернётся с барбарисом, Шпатель возьмёт её в оборот. Он оставил нас, а мы продолжили трепаться с Камуфлёй.
— Сколько ты здесь? Когда высадилась? — поинтересовался я.
— Уже почти год, — ответила Камуфля.
— Слышала что-то о зомби до сегодняшнего дня? Если на этой планете трупы становятся такими чудищами, Кассандра не имела права нам не рассказать. Если знала, конечно.
— До случая с Игнасио Кассандра пережила два покушения, расправившись с нападавшими. Я это застала, но никаких зомби не было. Мы сожгли тела, ничего необычного.
— Прикинь, вот жили мы себе на Земле спокойно. А сейчас на другой планете рассуждаем о том, что жечь тела на костре — это «ничего необычного». Человек привыкает к самым суровым условиям.
Камуфля хихикнула.
— Знаешь, теперь, наверное, в Городе дважды подумают, прежде чем кого-то убить. Кому охота связываться, сука, с зомби, — смеясь сказала она.
Я смотрел на эту женщину и не понимал, что меня в ней привлекает. Мимика? Искажённое чувство юмора? Внешность? Самообладание?
Трудно вычленить что-то одно. Мне импонирует общаться с Камуфлёй. Её имя я спрашивать не стал принципиально. В наших обстоятельствах это приравнивается к приглашению выйти замуж. Но кое-что личное уточнить мне у неё нужно.
— Ты любишь Толяныча? — поддавшись порыву, спросил я, тут же пожалев об этом.
Камуфля внимательно посмотрела мне в глаза, помедлила, но ответила. Причём довольно бодрым тоном.