Выше времени
Шрифт:
— Здесь вода тоже соленая!
— Прилив, — пояснил я. — Пойдем вверх — там она будет пресной и чистой.
Вдоль реки идти было ненамного легче, чем продираться сквозь заросли в другом месте, но здесь, по крайней мере, мы имели четкую цель и знали направление движения, не рисковали заблудиться и начать кружить в джунглях. Речка бурлила, шумела, стремясь быстрее скатиться с крутой горы. Поднявшись метров на четыреста от океана, мы обнаружили трехметровый уступ, с которого срывался красивый, искрящийся
— Как здорово, — прошептала девушка.
— И вода здесь хорошая, — ответил я, припадая к падающей с горы тонкой струйке.
Мы жадно пили, потом купались, забыв о холоде. Хотя температура бегущей с гор воды едва ли превышала пятнадцать градусов, смыть соль с тела очень хотелось… Одежду снимать было лень. Я об этом даже как-то не думал. Какие соображения имелись у девушки, не знаю…
— Бурный поток, — сказал я, глядя в переливающуюся на солнце воду. — Инна, тебя ведь зовут так?
— Что? — опешила девушка. — Ты забыл, как меня зовут?
Я рассмеялся.
— Речь не о том. Имя «Инна», по-моему, означает «бурный поток».
— Просто «бурная», — ответила обладательница звучного имени, откидывая со лба прядь темных волос. Пожалуй, имя влияет на жизнь человека.
— Несомненно, — согласился я.
Инна накупалась первой, выбралась на скалу и принялась оглядывать окрестности.
— Что интересного? Нет ли поблизости кокосов или чего-то стоящего?
— Здесь дом, — тихо отозвалась Инна. — Кажется, он брошен.
Спустя несколько секунд я оказался рядом с девушкой. В каких-то пятидесяти метрах от нас, на самом берегу речки стояло бунгало с бамбуковой крышей и когда-то ярко раскрашенной в синий цвет, а теперь порядком выцветшей дверью. Джунгли вокруг были вырублены, и бунгало освещалось солнцем. Впрочем, растительность возвращалась на поляну вокруг творения человеческих рук.
Перед дверью бунгало густо поднималась какая-то хвощеобразная трава. Если бы в хижине кто-то жил, он не смог бы входить и выходить беспрепятственно. Разве что в окно. Поэтому постройка, скорее всего, действительно была покинута людьми.
— Пошли, посмотрим, — предложил я.
— Боюсь, — тихо прошептала Инна.
— Почему? Если там никого нет, чего бояться?
— А вдруг они умерли? И там скелеты?
Не скажу, что такая перспектива обрадовала бы меня. Но в некоторых ситуациях соседство с мертвецами предпочтительнее, чем с живыми людьми.
— Мертвые не могут причинить нам вреда. Давай я посмотрю сам, если ты хочешь.
Тропинка, ведущая к бунгало, заросла густой травой. Она приходила откуда-то слева — видимо, от берега океана. Туда еще стоит сходить. Но сейчас нужно обследовать жилье.
Хвощи с треском ломались у меня под ногами. Инна брела следом — оставаться одной ей, видимо, хотелось еще меньше,
Синюю дверь я открыл с внутренним содроганием. Но на меня не бросился дикий зверь, не рухнул скелет. Никто не целился из ружья мне в лицо, не размахивал кривым обоюдоострым ножом. Внутри бунгало было светло, грязно и тихо. Только резко, словно ножом по металлу, скрипнули дверные петли.
— Заходи, предложил я Инне. — Тут пусто. Людей не было, наверное, уже больше года.
Действительно, крыша в некоторых местах прохудилась, доски пола в одном месте, под самой большой прорехой, сгнили. Шкаф в углу, два ящика под окном, стол, на котором стоял большой металлический чайник и стопка из нескольких алюминиевых мисок, широкая лежанка с аккуратно сложенным шерстяным одеялом.
— Странно все это, — тихо прошептала Инна, выглядывая у меня из-за плеча. — Ушли, бросили вещи…
— Может быть, рассчитывали вернуться, — предположил я. — Может, еще и вернутся. Скажем, на сбор урожая. Я слышал, что на некоторые острова люди приплывают только в сезон. Места мало, деревья плодоносят не круглый год. Как здесь жить? А сорвать куш, собрать орехи или манго, или что еще здесь растет, можно.
— Да. Или просто приехать поохотиться, — предположила Инна. — На диких коз.
— Или на потерпевших кораблекрушение путешественников, — добавил я.
Инна, похоже, не услышала меня.
— Тут все запущенно… Мы остановимся здесь?
— Наверное. Если не найдем людей.
— Ты собираешься искать их прямо сейчас?
— Нет, — улыбнулся я. — Не думаю, что бежать куда-то сейчас — лучший вариант. Отдохнем.
В шкафу мы обнаружили туго скатанный большой спальный мешок. Ни одежды, ни обуви, ни инструментов, ни оружия. В нижнем ящике лежали керосиновая лампа без керосина, неработающий электрический фонарик и несколько коробков спичек с надписями на английском языке. Мешок мы вывернули наизнанку и повесили сушиться на солнце. Спальник выглядел чистым, но мало ли, кто в нем спал? Рисковать не хотелось… Яркий солнечный свет — хороший дезинфектор.
Содержимое ящиков у окна порадовало меня куда больше. Один был почти доверху наполнен жестянками с тушенкой. Другой — наполовину — банками со сгущенным молоком. Произвели консервы в Новой Зеландии. Оставили их здесь охотники или сборщики урожая? Выловили из океана такие же бедолаги, как мы?
Срок годности консервов истек. Они были произведены четыре года назад. Может, этим и объяснялось то, что педантичные охотники (рыболовы, собиратели) из благополучной страны бросили их, как ненужный мусор?