Вышел месяц из тумана

Стаут Рекс

— По-моему, они действительно в этом уверены, — подтвердил Хейдекер. — Мистер Гудвин, вы ведь впустили мисс Аарон сюда, — начал этот признанный мастер допроса. — Она пришла сюда?

— Да, — ответил я, в последний момент опустив слово «сэр»: мы ведь все-таки были не в суде.

— Поблизости никого не было? Я имею в виду, на улице.

— Нет, конечно, вечером там уже темно — ведь было двадцать минут шестого, а в этот день, пятого января, солнце садится в четыре часа сорок шесть минут, — выпалил я, и подумал «Черт возьми, ловушку

он мне ставит, что ли?»

— Вы проводили посетительницу в эту комнату?

— Да.

— А входную дверь случайно не оставили открытой?

— Нет.

— Вы в этом уверены?

— Если у меня что-то входит в привычку, я делаю это автоматически, в том числе закрываю дверь и проверяю, хорошо ли я ее запер.

— Автоматизм — вещь опасная, мистер Гудвин. Иногда он нас подводит. Когда вы привели мисс Аарон сюда, вы сели?

— Да.

— Где именно?

— Там, где сижу сейчас.

— А она?

— Примерно там же, где сидите вы. Кресло тогда стояло на метр ближе ко мне.

— Что она вам сказала?

— Что хочет посоветоваться с Ниро Вульфом по одному неотложному делу. Хотя нет, это она сказала в дверях. А потом добавила, что дело щекотливое и его надо хранить в тайне.

— Она так и сказала — «дело»?

— Именно так.

— А что-нибудь еще сказала?

— Что ее зовут Берта Аарон и работает она личным секретарем мистера Ламонта Отиса, старшего компаньона фирмы «Отис, Эдей, Хейдекер и Джетт»

— Еще что-нибудь говорила?

Я, разумеется, отдавал себе отчет, что рано или поздно соврать мне придется, и решил, что сейчас самое время.

— Нет, больше ничего, — заявил я.

— Совсем ничего?

— Совсем.

— Вы доверенное лицо Ниро Вульфа, его помощник. Он был занят каким-то другим делом. Неужели вы надеетесь убедить меня, что не заставили посетительницу сообщить вам, какого рода у нее дело, прежде чем подняться к мистеру Вульфу?

Тут зазвонил телефон.

Я ответил Хейдекеру:

— Нет, не надеюсь, если вы как следует не вникнете в ситуацию.

После этого я повернулся на вращающемся сиденье кресла, поднял трубку и сказал:

— Кабинет Ниро Вульфа. У телефона Арчи Гудвин.

Донесшийся до меня голос я узнал сразу.

— Мистер Гудвин, говорит Рита Соррел. Я решила…

— Подождите минутку, не вешайте трубку, — прервал я ее.

Прижав ладонь к микрофону я сказал шефу:

— Звонит женщина, которой я передал от вас карточку. Та самая, которая назвала меня привлекательным мужчиной.

Вульф снял трубку параллельного аппарата и прижал ее к уху Тогда я отнял ладонь и сказал в микрофон:

— Все в порядке. Так что же вы решили?

— Надумала сказать вам то, что вы выпытывали у меня сегодня утром. Мне пришло в голову, что вы очень умно поступили, не упомянув надписи на карточке, хотя тут-то и была собака зарыта. Не надеялись же вы, что я поверю, будто вы написали все это просто так — чтобы меня удивить.

Вы очень умно поступили, слишком умно для меня. Ну, думаю, раз вы и так все знаете, я могу признаться: на прошлой неделе я действительно была с одним человеком в кафе… какой, кстати, это был день?

— Понедельник.

— Да, верно. И вы хотите знать, кто был этот человек. Так ведь?

— Это могло бы нам помочь.

— Я очень хочу вам помочь. Вы о-очень обаятельный мужчина. Так вот, того человека звали Грегори Джетт.

— Премного благодарен. Раз уж вы хотите нам помочь…

Тут она положила трубку.

6

Я сделал тоже самое и повернулся к Вульфу. Тот бросил трубку и воскликнул:

— Чертова кукла!

— Вот именно, сэр.

— Похоже, она ждала, что мы будем долго ее обхаживать. А может, так и надо было действовать?

— Может быть, сэр. Или сразу ее застрелить.

— Не очень-то приятная альтернатива. — Вульф встал и обратился к посетителям: — Джентльмены, вынужден просить у вас прощения. Арчи, выйдем на минутку.

Он первым проследовал в коридор, я — за ним. Повернув налево, он резко толкнул кухонную дверь. Нашему взору предстал Фриц, стоявший у большого стола и резво орудовавший ножом, нарезая огурец. Дверь за нами захлопнулась.

Вульф повернулся ко мне лицом.

— Та-ак. Ну, ты ее видел, говорил с ней, так что более или менее ее знаешь. Что скажешь?

— Придется говорить наугад. Все равно, что монетку подбрасывать. Вы же видели Джетта и говорили с ним. Может, она просто хотела выяснить, знаем ли мы уже, кто был с нею в кафе. Если так, она могла указать нам нужного человека, а могла и специально назвать другого. А может, она просто решила выдать Джетта, не сомневаясь, что он убийца, — либо из абстрактной любви к справедливости, либо в страхе, что Джетт расколется и для нее запахнет жареным. Последнее более правдоподобно. Если же убийца не Джетт, а Эдей или Хейдекер, она просто дурит нам голову — кто знает, вдруг у нее зуб на Джетта после того разговора год назад? Даже если ее уловка не поможет и мы выясним, что виновен Эдей или Хейдекер, — что ж, в конце концов, признание по телефону — это не показание под присягой в суде. Она потом может отказаться от своих слов. Еще она могла бы…

— Ладно, хватит. Ты можешь предложить что-нибудь новое?

— Нет, сэр. Говорил я вам, она та еще штучка.

Шеф то ли хмыкнул, то ли хрюкнул и потянулся за кусочком огурца. Тщательно его прожевав и затем проглотив, он спросил Фрица:

— Какой сорт? «Эбенезер»?

— Нет, «Элита», — ответил повар.

Вульф повернулся ко мне:

— В любом случае она вскрыла нарыв. Даже если она просто пытается нам спутать карты, мы не можем позволить игнорировать очевидность того, что она недавно связалась со своим сообщником, кто бы он ни был, или собирается вскоре это сделать.