Вышибала
Шрифт:
– Я все понимаю. Ты не знал, во что ввязываешься, подбирая ее. У тебя в Бейсин-сити отличная репутация настоящего хирурга. Ты никогда не смотрел, кто у тебя под скальпелем – коп, бандит, проститутка, убийца, ребенок, – честно выполнял свою работу. Ты часто совершенно бесплатно помогал нашим девочкам залатать рану или сделать аборт. Поэтому меньше всего мне хочется доставлять тебе неприятности. Такие люди, как ты, делают жизнь в Бейсин-сити сносной хоть самую малость. – Долли миролюбиво положила мне руку на плечо и едва заметно улыбнулась: – Вполне возможно, что в
Надо же, она что, действительно со мной заигрывает или же это просто такой ход?
– Короче, Мани, сам делай выводы, кому верить, а кому нет. Твоя жизнь в твоих руках. Если на тебя выйдет Бетти – дай мне знать. Девочки, освободите дока и отвезите домой.
Я поднимаюсь с кресла, потирая затекшие запястья. Какая-то проститутка мочит бинт в спирте и протирает порез на моей ключице. Да уж, не ожидал, что так легко отделаюсь.
– А ты, Шейла, не спускай с него глаз! – приказывает Долли той самой блондинке, которая еще десять минут назад была готова устроить мне настоящие адские муки. – Следи за каждым его шагом. Не исключено, что Бетти захочет избавиться от доктора.
Я сижу на заднем сиденье, погруженный в размышления. За рулем устроилась блондинка Шейла. Наконец-то я припоминаю, как однажды накладывал ей швы. Клиент не захотел платить, и они повздорили. Надо же, насколько люди могут быть неблагодарными. Ты их лечишь, а они потом без зазрения совести готовы покалечить тебя.
Машина мчится по городу, отмытому дождем. Стэйт-стрит сверкает тысячами огней. Мои мысли возвращаются к Бетти. Я вспоминаю ее бледное лицо после операции, нежные, хрупкие руки, печальную улыбку. Ни за что не поверю, что это ангельское создание способно убить даже муху.
Я вспоминаю ту вспышку страсти в машине. Кажется, это был самый счастливый момент в моей жизни. И как потом круто все изменилось – погоня, перестрелка.
Если бы я не выхаживал Бетти лично, то, возможно, и поверил бы во все эти россказни про обезглавленные трупы, тайный сговор и прочую мерзость. Но у меня есть глаза и голова на плечах. Да и без лишних раздумий понятно, кому верить: прожженной шлюхе, контролирующей Старый город, омерзительнее которого нет места во всем штате, или чистой и хрупкой девушке? С одной стороны – банда проституток плюс шериф с продажными копами, с другой – загнанная девчонка, едва не расставшаяся с жизнью. Я привык становиться на сторону слабого, уже сделал свой выбор.
7
Говорят, время – лучший лекарь. Мне не повезло. Я воспринимаю его совсем не так. С тех пор как Бетти не со мной, каждый день тянется словно слюна изо рта идиота. Длинно, вяло и безнадежно.
Я все так же штопаю, режу и чищу огнестрельные и ножевые. Выпрямляю и вставляю переломы и суставы, перекраиваю чужие лица, животы, бедра. Все так же не отказываю, когда предлагают заработать на стороне. Ночью езжу предельно медленно. Кто знает, может, судьба снова даст мне шанс, и я увижу ее. Пусть даже опять раненую, избитую, но живую, мою дорогую Бетти. Я сделаю для нее все, лишь бы она была со
Вот только время!.. Оно затягивается, словно хорошо намыленная удавка, наброшенная на мою шею. Иногда мне кажется, что эта милая девочка, которую я вытащил с того света, забрала с собой часть воздуха, которым я дышу.
Теперь я не люблю возвращаться домой. Ночные клубы, загородные вечеринки, мелькание накрашенных глаз, сияние улыбок!.. Иногда во мне просыпается радость узнавания, но тут же гаснет – увы, показалось. Ее здесь нет. Иногда я думаю, что идеальная женщина мне приснилась.
Когда становится совсем плохо, я захожу в ее палату, сажусь на постель. Вдыхаю аромат подушки, где покоилась милая головка. Да, я пью. По преимуществу виски со льдом. Сам с собой у бассейна.
При этом я представляю, что Бетти до сих пор у меня за спиной, в палате. Стоит зайти, не включая свет, и я увижу очертания совершенного тела под тонкой простыней, услышу тихое ровное дыхание. В такие моменты я снова окунаюсь в воспоминания, и лихорадка любви сжигает меня дотла.
Потом я пью еще больше, но виски стекает как вода по моему воспаленному горлу. Я хлебаю его, пока не перестаю ощущать себя живым. Если злой бог придумал несчастную любовь, то добрый дьявол – скотч. Для анестезии. Пару раз я засыпал в ее палате и видел сны, самые сладкие в своей проклятой жизни.
Правда, почувствовать себя совсем одиноким мне мешает невидимое присутствие боевой блондинки. Этакий вооруженный до зубов привет от мамаши Долли. Изредка я замечаю ее отражение в стекле машин, проезжающих мимо. Но стоит только обернуться, и улица за мной пуста. Опять же, следы у дома после дождя.
Однажды на подушке Бетти я обнаруживаю ее белый волос. Не выдерживаю, выхожу и ору. Мол, эй, красотка Шейла, заходи на огонек. Выпьем хорошего скотча, искупаемся в бассейне. Тишина. Не везет мне с женщинами!
Как-то я заявился на работу после душной ночи, напоенной запахами цветущей акации, проведенной в обществе бутылки и стакана со льдом. Голова как в тумане. Погода такая же мерзкая, как и мое настроение.
Уже в холле клиники я замечаю – что-то неладно. Медсестры в коротких голубых форменных халатах не снуют с благожелательными улыбками, а собираются в кучки и весьма возбужденно чирикают о чем-то.
Я регистрируюсь у стойки администраторши. Она испуганно смотрит на меня и говорит, что есть срочный пациент. Тоже мне, удивила!
Я поднимаюсь к операционной. Черт побери! В комнате ожидания сидит сам Сэм Большая Нога. Этот дородный негр в последнее время был одним из доверенных лиц главы синдиката.
Люди говорили про него разное. Дескать, он ослепил своего сапожника, после того как тот сделал ему двадцать пар лучших в мире туфель. Мол, однажды наемный убийца послал в него пять выстрелов в упор, а он сбил его наземь, наступил на голову и раздавил ее, как арбуз.
Я слышал всякое, но твердо знаю одно – Большая Нога всю жизнь в бандах и никогда не лежал на моем столе. Значит, он всегда стреляет первым. За одно это я его уважаю и даже немного боюсь.