Выскочка из отморозков
Шрифт:
— Наталья, а ты хорошенькая! Еще перестань ногами шаркать, не тащи их за собой, как на тросе. С твоей улыбкой порхать надо! — заметил мужчина–бухгалтер, и Наталья преобразилась.
— Во что делает доброе слово! Вернули к жизни человека! Посмотрите, какой она стала, наша Наташа! Огонь и пламя! Приятно глянуть! Да такой королевне далеко не каждый принц пара!
— Наташка! Не теряй время! Решайся, пока сын мал! Вырастет — помешает тебе завести мужа. Помни! Все дети эгоисты! А потому спеши. Дорожи каждым днем.
Женщина
Как другие дают. Чем они лучше? Смелее? Но и ей пора позаботиться о себе. А кто иначе?
Поначалу Наталья даже стыдилась вспоминать дома такие разговоры. Да и сын еще не забыл отцовские трепки и пьянки. Какому чужому поверит, если от своего добра не видел?
Но, ложась спать в холодную постель, усталая и одинокая, баба невольно вспоминала услышанное на работе: «Не теряй время, годочки катят, и все к старости. Тогда уж ничего не вернешь…»
Женщина роняет на подушку скупую слезу. А ведь и верно. На нее давно перестали обращать внимание мужчины. Никто не смотрит ей вслед, не говорит комплиментов.
«Вот дура! Сама себя запустила. А чем хуже других?»
И она решила сделать укладку и маникюр.
Сын, удивленно глянув, спросил:
— Мам! Ты это чего? Зачем вся нафуфырилась?
— Для себя! Хочу человеком выглядеть и уважать в себе женщину!
— А без этого разве не человек?
— Пацан ты мой! На женщину окружающие смотрят иначе, если она за собой следит.
Утром, уходя на работу, смотрелась в зеркало: все ли в порядке? И только потом выходила за двери.
— Ну вот и вернулась в женщину! А для чего? Ведь внешность — лишь первый шаг. Пора и на второй решаться, — напоминали на работе и подкладывали ей на стол газету с брачными объявлениями.
— Чего ты ее отбрасываешь? Иль читать разучилась? Тогда хоть послушай: «Мужчина, сорока лет, с нормальной внешностью, бизнесмен, ищет спутницу жизни, женщину до тридцати пяти лет, с высшим образованием, не склонную к полноте. Ребенок не помеха!» И телефон указан! Слышь, Натуля? Хватай, пока он теплый! — смеялась Алевтина Андреевна.
— Ну как я стану себя предлагать? Это ж стыдно! В наше время наоборот было. Да тот мужик осмеет меня! И пошлет…
— Не зацикливайся, не заходись, он сам о том просит. Давай я от твоего имени позвоню? Разрешаешь? Но уговор:
знакомиться с ним пойдешь! — Алевтина Андреевна взяла трубку, набрала номер.
— Алло! — услышала в ответ приятный баритон.
— Я звоню по вашему объявлению. Вы действительно ищете спутницу жизни?
— Милая женщина! Меня разыграл мой брат. Он ни в чем не соврал, кроме одного, самого важного: я не готов к семейной жизни. Я недавно развелся. И пока не могу думать о женщинах; к сожалению, кроме раздражения, других эмоций они не вызывают.
— Ну и ладно! Есть второй! Его пощупаем.
— Алло! Да! Я давал объявление. Только там опечатка получилась. Полковник в отставке не бывает в тридцать восемь лет! Мне шестьдесят восемь! Если для вас мой возраст не имеет принципиального значения, мы можем встретиться, и, как знать, возможно, обретем друг в друге то, что ищем? — хихикнули в трубку скрипуче.
— Фу! Старый козел! — уронила трубку женщина, игривое настроение как рукой сняло.
— А не надо самим звонить! Пусть Наталья даст объявление. Кому надо — найдет. Только время укажи, когда тебе звонить можно.
И нашел… На работе за подсказку шампанское поставила. На все вопросы женщин о Герасиме долго ничего не могла ответить.
Нет, не алкаш и не скандалист. Заботлив, руки золотые, но душа холодная как лед. Сколько времени прошло, а своим еще не стал и Борька его никак не признает. Расписываться не предлагает, и Наталья молчит о прописке.
— А какой в постели? — не унимаются бабы.
— Ну, мужик как мужик! — пожала плечами.
— Хоть лучше Кольки?
— Да я и не помню, каким он в постели был. Стал ссаться, тут же прогнута.
— Мы о другом! Горячий он? Не импотент?
— Зачем такому женщина? Нет! Этот в порядке. Все при нем, — краснела Наталья.
— Я тебе добра хочу! Вы только сошлись с ним. Не сажай его себе на шею. Заставляй помогать и заботиться о семье! Короче, впрягай в лямку сразу!
— Не балуй его, не показывай, что рада ему, как подарку! Мужик должен довольствоваться тем, что его терпят в семье!
— И дави с него свое — пенку! Пусть обует и оденет, подарки носит, а то ведь разочароваться в нем можешь.
— А чтоб скорей своего добиться — слезу пусти! — советовали со всех сторон.
— Ну и стервы! — не выдержал единственный мужчина и, отпихнув бумаги, выскочил в коридор, вытирая платочком вспотевший лоб. — Инструкторы из зауголья! Ох и надавал бы вам, кобры доморощенные! — долго не мог успокоиться он.
Наталья, раскрыв рот, слушала всех. Эти женщины, все, как одна, старше ее. Каждая замужем. Имеют детей и опыт семейной жизни. Наташа впитывала в себя как губка.
— Деньги, деньги с него снимай!
— Да бабье свое поимей! Сбрось с себя заботы, путь он тянет. Не переломится!
И Наталья постепенно стала следовать их советам. Она уже не ходила на рынок в выходные. Не таскала домой тяжеленные сумки. Даже ужин готовили Герасим с Борисом. Она лишь по выходным хозяйничала на кухне. Но и тут ее жалели, не давали уставать.
— Иди полежи, отдохни, сами управимся, не впервой, — отправлял Герасим в спальню. И Наташка сама не заметила, как привыкла к заботе — молчаливой, постоянной.