Высокий блондин без ботинок
Шрифт:
— Шанс?! — оторопела Надя. — Виктория Шанс — дочь твоего отца! Нет, она, конечно, чокнутая… Боже, да она же сейчас в ударе после двух убийств, она теперь не остановится…
— Когда я ехал к вам, я видел ее… Виктория направлялась к синьоре Тозини, — побледнел Джузеппе.
Глава 26
Антония Тозини в саду поливала свои любимые цветы. На душе у нее было спокойно, хотя… Антонию немного беспокоило настроение единственного сына. Сейчас, когда ее мальчик был готов жениться, стали возникать какие-то препятствия… якобы избранница его не хочет идти за него замуж. Женщина была глубоко уверена, что
— Мир сошел с ума! — вслух сказала она, вздохнув.
— Это точно! — раздался позади нее звонкий женский голос.
Антония Тозини оглянулась и увидела высокую девушку с темными волосами и ярко-синими глазами в дорогой стильной одежде. Антония схватилась за сердце.
— Вика, ты?! Ой, напугала! Что ты здесь делаешь? Почему не предупредила, что придешь? Я думала, что ты в своей галерее. То есть я очень рада видеть тебя, но как-то это неожиданно… — развела руками дама.
Вика вдруг заулыбалась и, словно одержимая какой-то мыслью, пошла на Антонию. В руке у нее был камень.
— Лживая сука! Хочешь единолично пользоваться своим сыном до конца дней своих? Они сейчас настанут!
— Что ты? Что ты, Вика? — испугалась Антония и попятилась от незваной гостьи.
— Тебе меня не обмануть! Я никогда не сдаюсь! Не думай, что я недостойна Марко, я уничтожила всю свою гнилую семейку, оставив в живых одну сводную сестренку, чтобы она за это ответила. А мне ничего не будет, кроме почета и уважения, ведь я буду Тозини! Я не сумасшедшая! Я оторвалась от них, у меня приемные родители, а если они только откроют рот, я и их уничтожу! Никто об этом не узнает, никто! Эта старая дура приволоклась ко мне, рассказав историю моего рождения и кто был моим отцом. Она говорила, что я не избегну его участи… но она ошибалась! Я вывезла все картины этого психа и уничтожу их вместе с галереей, еще и страховку получу! Какая же я сумасшедшая? Какие приступы бешенства? Я ничего не помню и не знаю! Об этом художнике все забудут вместе с его ненормальными работами, а вместе с этим умрет и тайна моей семьи! Я не такая, как они! Нет! Я видела это ничтожество в психушке, это же овощ! Я не такая, уверяю вас! Я проломила ей голову без тени сожаления, а затем заставила новоиспеченную мамашу рассказать о сумасшествии Милы, тоже дочери моего папаши… вернее, нет! Я не имею к этому никакого отношения! Так ведь?! — грозно надвинулась Виктория на Антонию, которая ровным счетом ничего не поняла из ее путаной и эмоциональной речи.
— Дорогая, при чем здесь я?
— Ты тоже должна умереть, ты не дашь нам спокойно жить… Марко будет безутешен, но я успокою его, я отделаюсь от всех никчемных людишек, мешающих нашему счастью!
— Викочка…
— Молчать! — дико закричала Вика.
Пожилая женщина бросилась по саду с криками о помощи. Она не помнила, как натолкнулась на девушку с огненными волосами, которая схватила ее и прижала к себе.
— Успокойтесь, синьора, все закончилось! Все хорошо!
Григорий Степанович тем временем скрутил Вику и надел на нее наручники, Джузеппе с полицейскими уже спешил на помощь.
— Все… — Григорий вытер пот со лба, а Надя закрыла лицо руками и заплакала.
Все вокзалы, аэропорты пропитаны особым воздухом разлук и встреч…
Григорий Степанович в криво застегнутом дождевике стоял напротив Надежды и смотрел на нее, не отрываясь, словно хотел насмотреться на всю оставшуюся жизнь. В руках он мял ремень дорожной сумки.
— Значит,
— Дело закрыто…
— Жалко. Я хотела бы видеть тебя на нашей с Марко свадьбе.
— Извини, служба… — Григорий прокашлялся.
— Простыл?
— Нет, просто много курю, — они вели разговор ни о чем.
— Почему ты отказался от денег, что предлагал тебе Марко Тозини за спасение его матери? Тебе хватило бы на всю жизнь, — спросила Надежда, разглядывая каждую его морщинку на осунувшемся лице.
— То, что я сделал, это моя работа, а взяток я не беру, — ответил Григорий.
— Это была не взятка, а вознаграждение!
— Мне от твоего Марко ничего не надо! — буркнул Григорий.
— Честный?
— Да.
— Понятно, почему один…
— Я честен перед собой и перед людьми, и если говорю, что не смогу обеспечить тебе достойн…
— Что это? — вздрогнула Надя, грубо прервав его. — Объявили посадку на рейс до Москвы! Так скоро?
— Я пойду?
— Подожди еще пять минут! Какой-то ты, Гриша, нескладный! Я за тебя буду переживать! А у тебя на работе стреляют? С тобой может что-то случиться? Ты хоть пиши мне иногда по электронной почте! — зачастила Надежда, вцепившись в его пуговицу на плаще, и так висящую на одной нитке.
— Что ты? — взял ее холодные руки в свои широкие теплые ладони Григорий. — Ты прямо как мать родная! Не надо за меня так волноваться, я уж проживу как-нибудь… Никто за меня так не беспокоился, — решил он обратить все в шутку, так как понимал, что Надя находится на грани истерики.
— Гриша, ну почему ты словно одинокий волк? Ты же красивый мужчина и молодой еще! — непонятно кого она пыталась убедить в этом, спрашивала или констатировала.
— Так получилось, — пожал он плечами, — наверное, я однолюб и просто так пудрить мозги женщине не могу.
— Ой, объявили: регистрация на рейс до Москвы заканчивается! — вздрогнула Надя, глядя на него расширившимися от ужаса глазами.
— Я слышу! Знаешь, Ситцева, ты не права, говоря, что я не вижу, что ты красивая, умная и порядочная. Я всегда это видел и боялся себе в этом признаться, а теперь уже слишком поздно…
— Почему же ты не позовешь меня с собой?! — воскликнула Надя.
— Больше всего на свете хочу этого, сердце хочет, но холодная голова следователя говорит совсем другое. Я не имею права, Ситцева, портить тебе жизнь. Ты вытянула счастливый билет, и ты это заслужила! Прощай!
Григорий повернулся и пошел туда, где заканчивалась регистрация. Надя догнала его и повисла на шее, он поцеловал ее, затем отстранился и сказал:
— Будь счастлива!
Сквозь слезы Надя видела, как Григорий Степанович уходит от нее своей размашистой походкой в мятом плаще, не оглядываясь. Самый нелепый человек на свете, романтичный и честный следователь, скрывавшийся за напускной грубостью. Надя открыла свою ладонь и увидела пуговицу от его плаща, которую она все-таки оторвала. Чтобы не разрыдаться, она быстро развернулась и почти побежала к автостоянке, где ее ждал «Мерседес» Марко Тозини. Надю обожала его мать, в нее был влюблен он сам. Надя имела все шансы стать принцессой империи «Тозини». Обеспечить будущее своей дочери, нарожать Марко кучу детишек… Надя все это могла и собиралась сделать, в душе понимая, что для нее рай на земле ассоциируется не с красавцем миллионером Марко Тозини, а с грубоватым следователем из России. Как-то поздно они распознали свои чувства, и не надо делать друг другу еще больнее, Григорий был прав….