Высокий Дом
Шрифт:
– А вы что скажете, миледи?
По комнате пронесся приглушенный ропот. Слуги никак не ожидали, что их господин подвергнет допросу и свою супругу.
– Я что – служанка какая-нибудь, чтобы ведра с помоями таскать и выливать за забором? – фыркнула леди Мэрмер наигранно насмешливо. – Я вообще не выхожу из дома.
Лорд Андерсон кивнул.
– Что ж, хорошо. В таком случае я приказываю всем вам быть начеку. Калитка была оставлена открытой не случайно. Что бы вы ни услышали и каким бы незначащим вам это ни показалось, дайте знать мне или Бриттлу. Жизнь моего сына в ваших руках. Вы свободны.
Когда слуги разошлись и Картер остался с отцом наедине, лорд Андерсон взял сына за руки и, прижав к груди, заговорил с ним нежно, но очень серьезно.
– Я ошибся в леди Мэрмер. Ты ведь понимаешь это, правда? – Не дожидаясь ответа, он продолжал: – Даскин тоже мой сын, и я люблю его так же сильно, как тебя, что бы ни было на сердце у его матери. Картер, ты пока не в состоянии понять, что за силы ополчились против нас. Полицейский – лишь один из врагов. Он – глава Общества Анархистов. Они хотят уничтожить весь дом. Они поджидают за Зеленой Дверью, но я надеялся уберечь тебя во Внутренних Покоях. Теперь вижу, что и это невозможно. Поэтому тебе придется уехать.
– Уехать? – вскричал Картер. – Куда уехать? Надолго?
– Не знаю. Быть может, и надолго.
– Но почему? Я плохо себя вел? Из-за того, что я украл ключи?
– Нет. Даже завладев Ключами Хозяина, Полицейский не сумеет легко пробраться сюда – даже во двор. Но калитка была оставлена открытой, и он явился сюда, потому что кто-то его впустил. Он охотился за тобой. И не только за тобой. Не твоя вина, что ключи пропали. Тебя соблазнили, а я был недостаточно предусмотрителен, но что произошло – то произошло. Теперь я должен разыскать ключи, они слишком ценны. В моем распоряжении есть и силы, и войска, но мне по-прежнему придется уходить из дому на много дней, быть может – на целые недели. Мне предстоит пройти трудными, порой опасными путями. В доме – изменник, я не могу оставить тебя без присмотра. Ты должен уехать. Никто не будет знать, где ты, кроме Бриттла. Бриттлу и Еноху можешь доверять во всем и всегда. Чанту тоже. Если сумею, буду писать тебе. Если мне не удастся совершить задуманное, может случиться и так, что ты больше никогда не увидишь этого дома – а увидишь, только если станешь Хозяином.
– Но разве я не должен стать Хозяином? Я ведь старший.
– Это не обычный дом. И не мне судить, кто станет в нем господином, хотя, конечно, будь моя воля, я бы выбрал тебя. Ты похож на мать, я вижу в тебе ее доброту. Если ты будешь достоин этого, ты будешь избран – Дом сам изберет тебя. Мэрмер этого никогда не понимала, хотя я часто старался втолковать ей. Она слишком сильно жаждет власти. Но больше не будем об этом говорить. Одну неделю мы проведем вместе. Больше не получится. Потом ты должен будешь уехать.
Как и обещал отец, неделю они с Картером были неразлучны. Они устраивали пикники во дворе, огороженном забором, скакали на конях по широким лугам, рыбачили на берегу заброшенного пруда на западе, охотились на дичь в восточных лесах, но никогда не выходили из двора через южную калитку. Они играли в прятки в комнатах и в догонялки среди кустов. Они затевали поединки на лужайке и поочередно побеждали в схватках и в изнеможении падали на траву. А если взгляд одного из них становился печален, другой старался
Неделя пролетела незаметно, и вот однажды в полночь Бриттл разбудил крепко спящего Картера. В руке он держал тускло горящий фонарь.
– Ваши чемоданы уложены, юный господин. Захватите ваши самые драгоценные и любимые вещи. Собирайтесь, до отъезда всего час.
Картер взял деревянных солдатиков, деревянный меч и маленький портрет матери и уложил поверх других вещей. Потом они с Бриттлом вместе спустились по лестнице, и их тени плясали в свете фонаря.
Отец ждал их на подъездной дорожке у дома. Он обнял сына и крепко прижал к себе.
– Бриттл отвезет тебя. Ты будешь жить у моего старого друга. Он и его жена будут любить тебя, как родного сына. Будь осторожен. Если они узнают, где ты, они станут тебя искать. Помни, я всегда буду любить тебя.
С этими словами он поцеловал сына и помог ему сесть в карету, а потом кивнул Бриттлу. Лошади зацокали копытами по мощеной дорожке. Последнее воспоминание об Эвенмере у Картера запечатлелось такое: фигура отца в тени дома. Но вскоре не стало видно ни отца, ни дома – их поглотила ночная тьма.
Картеру не суждено было увидеть Эвенмер целых четырнадцать лет.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Экипаж катился вдоль по размытой дороге, мимо зарослей боярышника и лиственницы, мало-помалу забираясь на холмы. Бабочки-монархи, огромные, словно листья тутовника, влетали и вылетали в окошки – вестницы возвращения Картера. Одна бабочка уселась Картеру на колено, и они с мистером Хоупом – юристом, сидевшим рядом с ним, – любовались ею, пока она не улетела. Зеленела трава, у дороги пестрели цветы дикой гвоздики и лобулярии. Лето было в разгаре. Картер с наслаждением вдыхал воздух, полный ароматов перед дождем, – на западе собирались тучи. Он очень волновался.
– Холмы, похоже, те самые, – сказал он. – Как только я повзрослел и смог путешествовать самостоятельно, я занялся поисками Эвенмера – и тогда, когда учился в Брэктон-колледже, и позже, когда уже служил секретарем у Крейтена. Из-за этого стал заправским туристом. Но, честно говоря, уже отчаялся и не думал, что вернусь домой.
– И ваш отец ни разу не написал вам за все эти годы? – спросил мистер Хоуп – молодой человек с приятными, мягкими чертами лица, темноволосый, сероглазый. Взгляд у него был серьезный, но порой он смеялся, и смех его напоминал отрывистый собачий лай.
– Поначалу он писал часто, письма приходили чуть ли не каждую неделю, но чем дальше, тем они становились мрачнее. Я говорил вам – он много странствовал, и пути его были скорбны и печальны. Он… кое-что разыскивал. В последнем письме он писал о Великом Море. Писал, что подумывает переплыть его, хотя понимает, что затея дурацкая. Больше от него писем не приходило.
– Но поблизости нет никаких морей, – возразил Хоуп. – Наверное, письмо пришло издалека.
– Да, – кивнул Картер, не спуская глаз с надвигавшихся грозовых туч. Но на самом деле взгляд его был устремлен еще дальше, за невидимые безграничные горизонты. – Из очень дальнего далека.