Высокий глерд

Орловский Гай Юлий

— Кстати, в вашем королевском дворце используют магию, — сказал я королеве, чтобы немного отвлечь ее. — А мне говорили, во всей столице магия под запретом!

— Во дворце? — переспросила она. — Это невозможно!

— Я это не просто видел, — сказал я злобно. — Начиная от хмырей, что создают цветочки и подносят девушкам, есть еще и твари, что гонялись за мной сперва в городе, а потом преследовали в Зачарованном лесу. Если бы не альвы…

Она чуть приподнялась

в сильнейшем волнении.

— Кто-кто?

— Альвы, — повторил я. — Это такие эльфы, только альвы, хотя не понимаю… Они там в лесу живут, как совы или птицы. Мы почти скорешились, да надо было бежать обратно, Рундельштотт орет, если кто опаздывает на его важную работу государственного значения.

— Альвы? — переспросила она.

— Ну да, — ответил я. — Альвы. — У вас что-то со слухом, ваше величество? Могу подарить клипсы, усиливающие слух.

— Что это?

Я, не вставая с дивана, дотянулся до ящика стола, выдвинул. Королева даже не повернула голову, но чуть скосила глаза.

— Вот, — сказал я и подал ей крохотную бусинку. — Вложите в ухо. Оно там прилипнет и никуда не денется. Услышите, о чем шепчутся придворные даже за сотни шагов. Только постоянно держать на полной мощности не рекомендуется, устанете.

Она с недоверием смотрела на блестящую штучку.

— А как вынимать, если прилипнет?

— Отковырнуть ногтем, — ответил я. — Хотя зачем вынимать? Ее никто не видит, а менять громкость можно нажатием пальца. Давайте вставлю?

Она брезгливо отстранилась.

— Нет! Я королева.

— Но смотреть-то можно? — спросил я ехидно.

— Можно, — сообщила она величественно, — смотреть можно. Издали.

Все еще колеблясь, взяла двумя пальцами бусинку, поднесла к уху, я видел на ее лице сомнение, но все же осторожно вложила, довод про сплетничающих придворных оказался весомым, можно услышать не только сплетни, деловой человек прежде всего постарается не просмотреть начало нового заговора…

Поморщилась, я сказал поспешно:

— Потрогайте пальцем!.. Еще… если все кажется слишком громким, прижимайте пальцем снова, пока не станет нормальным…

Выглядело это так, словно королева совсем не по-королевски ковыряется в ухе, наконец она вытащила палец и посмотрела на меня с осуждением.

— Я чуть не оглохла от твоего рева.

— Теперь нормально? — спросил я. — Когда захотите кого-то подслушать издали, просто повернитесь в его сторону… можно даже не поворачиваться целиком, а только голову, поймайте взглядом, а дальше все подстроится само… Ваше величество, пока ждем, позвольте предложить вам пирожные…

— Пироги?

— Почти, — согласился я. — Пироги могут превращаться в пирожки, а то и в пирожные. Я покажу разницу…

Глава 14

Внезапно и резко

погас свет. В абсолютной темноте королева вроде бы тихонько охнула, а я застыл в ужасе, последний раз при мне вырубалось освещение, когда я был в глубоком детстве.

В обрушившейся тьме раздался звенящий, как мне показалось, голос королевы:

— Заклятие тьмы?

— Да, — ответил я зло. — Но не прямое, что хуже всего…

— А какое?

— Где-нить далеко, — прошипел я сквозь зубы, — дерево упало на провода и порвало… И никто не догадается, что не само упало, и не поднимет тревогу. Потому все наши системы обесточены. На время, конечно…

Она произнесла в темноте:

— На… какое?

— Им хватит, — сказал я. — Теперь счет на минуты!

— Враг… скоро ворвется?

— Думаю, — ответил я горько, — уже бегут через двор.

Она не ответила, а я ощупью пробрался к столу, где в нижнем ящике фонарик и даже огрызок свечи для сентиментальных и романтически настроенных дур. Каким бы ни был мир постиндустриальным, но того и гляди пригодятся даже кремень и огниво…

— Держитесь тихо, — велел я. — Присядьте вот здесь за этим белым шкафом…

— Зачем? — шепнула она напряженно. — Темно же…

— Для них не темно, — заверил я. — Но через стены не увидят.

Она пригнулась за холодильником. Все еще королева, как это у нее получается, а я, как ни крути, простолюдин из простолюдинов, нет во мне этой величавой гордости и достоинства в каждом движении…

Вот так офицеры красиво и гордо в Первую мировую во весь рост шли впереди атакующих, из-за чего их выбивали нещадно, но лучше погибнуть, чем пригнуться, это же какой стыд, это трусость, а где же презрение к смерти…

Глаза торопливо приспосабливаются к темноте, в окно падает луч лунного света, и в комнате проступили спинки стульев, очертания стола…

Я вздрогнул, приложил палец к губам, и она мгновенно умолкла, осторожно повела глазами из стороны в сторону. Холодок на этот раз коснулся моего лба, понять бы, что это значит, почему когда спина, когда грудь, а сейчас лоб…

— Снова? — прошептала она.

— Уже ближе, — ответил я тоже шепотом.

— А что твои охранные демоны?

— Если враг не приведет более сильных…

Она прошептала:

— Защищаться легче, потому на штурм идут тогда, когда сил в пять раз больше.

— Знаю, — буркнул я. Она бросила на меня понимающий взгляд, конечно же, знаю, наверняка сам и нападал на замки и защищал, недаром такой таинственный, я уточнил: — Нам важно продержаться пару часов.

Она прошептала:

— Только бы получилось… А как же ты?

— Вывернусь, — пообещал я. — Тихо… Что-то затихли…

— Может, — предположила она с надеждой в голосе, — отступили?