Высокий Утес
Шрифт:
Раздались оглушительные выстрелы, вслед за которыми послышался зловещий вой нападавших. Бледнолицые не сразу поняли, что происходит. Сообразив, в чем дело, они хватались за оружие, как за последнюю надежду. В сущности, оружие для них и было последней надеждой. Высокий Утес скакал на пегом мустанге, сметая на своем пути врагов и приближаясь к убийце Кедрового Листа. Тот, дрожа от страха, в оцепенении осматривался по сторонам. Всем естеством его завладел животный страх. Мыслить здраво он уже не мог. Он просто стоял на месте, лишенный возможности сделать хоть что-то. Высокий Утес на всем скаку сорвал с него скальп. Юноша почувствовал адскую боль и теплые струйки крови, стекавшие по лбу и затылку, лишили его способности видеть то, что происходило вокруг. Взяв в руки копье, притороченное к седлу, воин вновь направился
Схватка завершилась безоговорочной победой сынов прерий. Лишь нескольким рейнджерам удалось сбежать. Их не преследовали. Их подняли на смех. Лишь пару раз в их сторону стреляли.
С трупами обошлись жестоко. Их изувечили и оставили гнить на берегу реки. Воины полагали, что эти проклятые бледнолицые не достойны похорон. Волосяной трофей, содранный с головы юноши, Высокий Утес пристроил к наконечнику копья, которое неистово вонзал в жертву. Он сказал, обращаясь к своим людям после битвы:
– Кедровый Лист пал от руки белого мальчишки. Но он был отмщен, и потому имеет право жить в Земле Вечной Охоты!
Со словами победителя никто не спорил.
Через время весть об этом со скоростью молнии разнеслась по округе.
Прошло четыре года. Поражения преследовали славные народы кайова и команчей, хотя и белым поселенцам приходилось нелегко. Индейцам пришлось пойти на уступки и заключить договор с бледнолицыми. Краснокожим воителям было ясно, что договор этот - временен, как бы его не воспринимало американское правительство. Сэм Хьюстон лично присутствовал при подписании договора на Теуакана-Крик. Подписали его команчи, кайова, уичита и кайова-апачи. Однако правительство отказалось признать границы между Техасом и Команчерией, что привело к недовольству коренного населения. Американцам не удалось помешать Бизоньему Горбу увести в поход на Мексику около семи ста воинов.
Твердый Камень не признавал никаких договоров бледнолицых и на переговоры с ними не шел. Он продолжал свои непрестанные набеги на мексиканские поселения вдоль южной границы Рио-Гранде. Постоянным участником этих налетов был Высокий Утес.
Излюбленным местом для их нападений стал мексиканский штат Дуранго. Во время одного из рейдов Высокий Утес наткнулся на нечто необычное. Он уже готовился обезглавить одного из мексиканцев, когда тот остановил его.
– Твой враг оставил тебе послание!
– вскричал мексиканец, в страхе прикрывая лицо руками.
Многие представители южных племен знали испанский язык, и потому воин уловил смысл этих слов.
– Что за враг? Какое послание?
– спросил воин, не ослабевая хватки, готовясь оборвать жизнь противника в любой момент.
Мексиканец протянул ему сверток белой ткани. Высокий Утес взял ее, развернул и обнаружил внутри револьверную пулю. Он посмотрел на дрожащего от страха мексиканца.
– Что это значит?
– спросил воин.
– Это значит, - запинаясь, ответил тот, - Что Мигель Хаэнада ищет твоей смерти!
XVII
Из воспоминаний Дастина Томпсона
Поход на тонков прошел удачно. Воины вернулись с богатой добычей, большими табунами и множеством скальпов. Маленького Жеребенка чуть ли не боготворили. Дело в том, что поход затянулся, и у юноши появилась возможность совершить четыре величайших подвига. Тонкавы оказались сильнее, чем ожидалось. У костра воины рассказывали о том, как слаженно враги действовали в сражениях и как умело отбивались от нападений. Они, видимо, были готовы к набегам со стороны кайовов. В одном лишь рейде Жеребенок проделал то, о чем многие взрослые воины мечтали долгие годы. Он посчитал несколько "ку" на живых противниках, атаковал врага, прикрывая отступление соплеменников, которым отступать приходилось частенько, спас одного из воинов от перспективы быть сраженным копьем людоеда. Однако, по большей части, его восхваляли за то, что он, без чьей либо поддержки, лично атаковал предводителя
Я прекрасно понимал, что меня теперь ждет. Вновь побои, унижения и издевательства. Я готовился мужественно преодолеть все испытания, которые только доведется мне пройти. Я понял: глупо было надеяться на то, что команчи попытаются забрать меня к себе. Они понимали, что за белого пленника их братья потребуют нехилый такой выкуп. Тратиться никто из Змеев не желал, особенно после удачного похода. Я на секунду вдруг задумался о собственной ценности. Мне казалось, что я многого стою, раз уж никто не храбрится меня выкупить. А потом до моей дурьей башки дошло, что никому я не нужен. У команчей было достаточно более толковых пленных.
Славное племя Змеев покинуло становище через два дня, после того, как миновало пиршество в честь великой победы. Они направились к Льяно. Все это время я пребывал в глубокой меланхолии. Пытался смириться с текущим положением дел, приноровиться. В общем, я делал все для того, чтобы не впадать в уныние, когда вновь придется вернуться к исполнению своих рабских обязанностей.
Быстрые Ноги с сожалением смотрел на меня, покидая лагерь. Он сказал мне, что Великий Дух будет благосклонен ко мне, если я мужественно выдержу предстоящие испытания. Его слова моего доверия в тот момент не вызывали. Я это, конечно, старался не показывать. Сказал что-то в духе "благодарю тебя, брат мой, думаю, все обойдется". Он крепко обнял меня, как родного брата. Мы были братьями по духу. Я, как и он, всегда, и особенно в те дни, грезил о свободной жизни. Он покинул меня, оставив лишь напутствия. Я не думал, что получу хоть какую-то поддержку с чьей-либо стороны, а потому его словам был очень рад. Приятным нравом обладал этот человек. Как же горестно теперь мне вспоминать о нем. Все мы допускаем ошибки, о которых впоследствии жалеем всю жизнь. Но об этом после...
Я очень быстро вновь превратился в тот кусок, допустим, грязи, который собой представлял перед отъездом военного отряда. Не хотелось бы снова вдаваться во все подробности тех ужасов. Скажу лишь, что с каждым днем смерть казалась предпочтительней такой "жизни". Смерть, в какой-то мере, стала моим приятелем. Я любил беседовать с ней вечерами, когда изможденным валился на оленью шкуру, когда-то подаренную мне Саймоном. В шкуре появились дыры. Я этого совсем не заметил. Порой всадник на бледном коне являлся мне в утренних видениях. Он манил меня к себе, частенько говорил о том, что за чертой жизни и смерти находиться прекрасный мир, где меня никогда не будут волновать проблемы этого мира, где я не буду испытывать тяжких страданий, и где никто не сделает меня своим рабом. Я отказывал. Каждый раз отказывал. Порой, когда хозяева были ко мне особенно жестоки, я клялся, что как только вновь встречусь с вестником смерти, соглашусь на его милосердное приглашение и прекращу свои страдания острием кинжала, что он всякий раз протягивал мне. Но все никак не решался. Считал себя трусом, слабаком. А потом убеждал себя, что поступаю правильно.
Тяжело вспоминать мне те дни. Во многом, должно быть, потому, что я плохо помню те события. Хотя существует и другая причина. Мне попросту придется повторяться. Постоянные взбучки, издевательства, плевки и язвительные замечания в мою сторону - вот, пожалуй, все, что следует отметить. Отчетливо помню тот момент, когда я едва не напал на старуху, колотившую меня дубинкой по спине и бокам. Я был готов выломать ей руки и вырвать глаза! Дикари сформировали мой характер на многие годы вперед. Лишь по прошествии этих лет удалось мне изменить в себе сей демонический норов. Основными же качествами же этого характера стали ненависть и злоба. Поразительно, какие дьявольские деяния может сотворить человек, в сердце которого живет такое зло! Если я думал, что никогда не опущусь до уровня этого сатанинского отродья, то очень сильно ошибался.