Высокий, Загадочный и Одинокий
Шрифт:
– Я не собираюсь ничего приукрашивать, Медисон. Ты должна понимать опасность быть со мной. Ты из всех людей должна знать об этом.
– Я все еще не понимаю. Почему я? Чем я отличаюсь от других?
Он отвел взгляд.
– Я не знаю. Я никогда не слышал, чтобы такое с кем-то произошло.
– То есть у всех кровь одинакова на вкус?
– Нет, у всех разная.
– Как так?
– Детка, мы можем сделать это в другой раз?
– Ты в порядке?
– Нет, – Он покачал головой. – Сейчас я могу думать только о тебе. Мне нужно уйти
– Ой, ты можешь просто ответить на вопрос? – Она только сейчас заметила, как дрожало его тело.
Она услышала, как он резко втянул воздух.
– Некоторые на вкус ужасны, очень ужасны. Такое возможно из-за болезни, возраста, существуют некоторые вещи, которые идут не так в человеческом организме и все они отражаются на крови.
– Имеет смысл, – согласилась она.
– Скажем, человек не отказывает себе в сладком, поэтому кровь у него будет сладкая. То же самое можно сказать об алкоголе или наркотиках, я почувствую вкус. В остальном… что ж, подумай обо всем, что ты делала в течение дня, что ела, что пила, воздух, которым дышала, люди, которые тебя окружают. Все это влияет на твою кровь. Это то что делает твою кровь уникальной.
– Хорошо, тогда нам нужно вычислить, что делает мою кровь такой уникальной и я буду держаться от этого подальше.
Она почувствовала облегчение.
Это должно быть достаточно просто. Она поменяет свой рацион и очистит организм. Это займет какое-то время, но она могла это сделать.
Ефраим встал.
– Медисон, не все так просто. Дело не в том, что ты ешь или делаешь.
– Откуда ты знаешь? Я могла каким-то образом выполнять правильную последовательность вещей, которые делают меня притягательной.
Ефраим все еще не поворачивался к ней. Ей не нужно знать каким все еще возбужденным он был. Это было более чем болезненно.
– Медисон, ты ничего такого не делаешь. Я могу заверить тем, что ты все еще жива. Если бы дело было только в твоей крови, тебя бы уже давно убили. Ты бы просто вышла на улицу ночью и уже была бы в опасности, если бы это было так.
– Может быть я никогда не сталкивалась с вампирами до этого.
– Медисон, ты помнишь, как два месяца назад, когда я был в баре и твои друзья затащили тебя туда?
– Да.
Она по-видимому не забудет тот вечер. Казалось, что все женщины глазели на него. А все пьяные распускали руки.
– Там было пять вампиров тем вечером. Если бы твоя кровь хоть на одну десятую влияла бы на них также как на меня, я бы в жизни не смог удержать их от тебя подальше. Они бы разодрали меня и любого, кто бы встал на их пути.
– Подожди, так ты защищал меня?
– Да, конечно.
– Если моя кровь не имеет такой же ценности для них, тогда почему они меня преследовали?
Он вздохнул.
– Ты – девственница, Медисон. Твоя кровь чиста. Здорова. Плюс ты очень красивая женщина. Они были бы дураками, если бы не хотели тебя.
– То есть я все еще…
– Да, я не лишил тебя. –
***
Ефраим почти плакал. Прошло двадцать минут как он ушел из ее комнаты и все еще не мог успокоиться. Не имело значения сколько он думал о ней, о том, что она чувствовала, о том какой она была на вкус и двигалась у его рта, он не мог успокоиться.
Последние десять минут он находился на грани того чтобы кончить.
– Какой же это ад.
Он опустил руки и сделал глубокий вдох. Ему нужно подумать о чем-то еще, о чем-то что его отвлечет. Рыбалка.
В рыбалке нет ничего сексуального. Крючки, черви, грязь, качающаяся туда-сюда лодка… качающаяся… туда-сюда… Медисон. Будь оно проклято!
Открылась дверь в ванную со стороны комнаты Медисон. Он ожидал услышать, как щелкнет замок его двери. Но услышал, как она включила душ. Посмотрев на часы, он увидел, что было два часа ночи. Медисон никогда не принимала душ так поздно.
Смутное предчувствие сжало ему горло. Он все же как-то обидел ее и теперь ей нужна горячая вода, чтобы смягчить боль и страдание, которые он причинил.
Черт. Оглядываясь назад, он немного переусердствовал руками и ртом. Он знал, что не поцарапал ее клыками, он точно бы заметил.
Ефраим услышал шум у своей двери.
– Какого ч… – Зачем она запихивает полотенце под его дверь? Он сел на кровати, спустил вниз ноги, и пристально посмотрел на дверь. Женщина что-то замышляла.
Она тяжело дышала и что-то бормотала, что именно он не мог разобрать. Он подошел к двери и прислушался. Вода плескалась о ее кожу, ладно, она была в душе, ничего подозрительно в этом не было. Она начала ворчать громче.
– Ну, сделай это… не будь такой тряпкой… ладно, я могу сделать это, я могу… хорошо. – Он выжидал. Что она такое делала, что ей требовалось себя приободрить? Он вдруг обнаружил, что задержал дыхание.
Через какое-то время она вздохнула и пробормотала:
– Я такая трусиха.
Ему хотелось улыбнуться, но не давало легкое беспокойство.
– Медисон?
Она пискнула. Точно, она что-то замышляла и не хотела, чтобы он об этом узнал.
– Выйду через минуту.
Ее голос звучал напряженно.
– Ты в порядке?
– Оо, я в порядке. Эмм, могу я тебя побеспокоить?
Она говорила бодрее.
– Конечно.
– Ты не мог бы сбегать на кухню. Я такая голодная.
Она хотела, чтобы он ушел.
– Конечно, чего ты хочешь?
– Эмм, ты не мог бы сделать тост с маслом? И колу?
Она хотела, чтобы он ушел на подольше. Она знала, что он не имел понятия как пользоваться тостером.
– Хорошо. Уже иду.
***