Высокий замок
Шрифт:
Обычно это ему удавалось. В Империи уже давно не было серьезных волнений. Разумеется, отдельные попытки бунта случались – но Блайт предусмотрительно не принимал мер сразу, давая подобным кострам немного разгореться. На пламя пожара как мотыльки слетались недовольные со всего Гурана – после чего их можно было прихлопнуть всех разом. Этот метод применялся веками и практически всегда успешно.
Сейчас Консул вновь ощущал, что тучи сгущаются. Во время любой войны недовольные множатся быстрее, чем в мирное, сытое и спокойное время. И не было ничего удивительного в том, что отсутствие значительных успехов
В дверь постучали. Консул с трудом оторвал взгляд от пламени, повернулся к двери.
– Войдите.
Дверь распахнулась, на пороге стоял воин в легкой кольчуге, поверх которой был наброшен черный плащ.
– Господин, – он склонил голову, – вас хочет видеть какой-то человек. Он отказался назвать свое имя и прячет лицо.
– А зачем он хочет меня видеть, тоже не сказал? – усмехнулся Консул.
– Он говорит, дело не терпит отлагательств. Они всегда говорят это, господин.
– Передай, что ему повезло. Именно сейчас у меня есть немного свободного времени. Пусть войдет.
– Это может быть опасно, господин. Заставить его открыть лицо?
– Не стоит… Я могу о себе позаботиться.
– Как прикажете, господин.
Спустя несколько минут дверь открылась снова. В кабинет вошел невысокий человек, лицо которого было полностью скрыто под широким капюшоном черного плаща. Человек остановился на почтительном расстоянии от Консула, оглянулся и, убедившись, что дверь захлопнулась, откинул капюшон.
Некоторое время Блайт смотрел на гостя, затем покачал головой.
– Что творится в Империи… Какие потрясения смогли привести вас ко мне? Прошу, присаживайтесь.
Гость по-стариковски медленно, словно боясь повредить измученное возрастом тело, опустился в кресло. Водянистые глаза разглядывали Консула.
– Я рад встрече, – признался Блайт, и его слова были искренними.
Он уважал этого человека – одного из немногих людей в Империи, нашедших в себе силы отказать Тайной страже в предоставлении информации. Бытовало мнение, что подобные упрямцы неизменно отправлялись на дно ближайшего водоема с камнем на шее. Более того, подобные слухи активно распространялись и самой Тайной стражей. Но на самом деле подобных упрямцев обычно оставляли в покое – лишь потребовав не предавать гласности суть сделанного предложения и данного ответа.
Этому старику предложение делалось трижды – его возможности по доступу к информации были весьма значительны. И все три раза был получен категорический, хотя и выраженный в мягкой форме отказ.
И вот Лидден Шабер, дворецкий его величества Унгарта Седьмого, Императора Гурана, лично пришел к Консулу Тайной стражи.
– Прежде всего, – прозвучал в тишине кабинета хриплый голос, – я хотел бы, Консул, чтобы вы поняли одну вещь. Я по-прежнему не намерен информировать Тайную стражу о… в общем, ни о чем.
– Ни мгновения в этом не сомневался, – позволил себе самую капельку слукавить Блайт. – Тогда, возможно, я смогу быть вам чем-нибудь полезен?
– И это не так, – покачал головой Шабер. – Мне ничего не нужно.
– Тогда я не понимаю…
– Все очень просто, Консул… – Старик несколько мгновений помолчал, затем невесело усмехнулся. – Все очень
– Мне кажется, я не вполне понимаю… вам угрожает опасность?
Старик усмехнулся.
– Нет… дело в том, что два часа назад я услышал один разговор… Юрай Борох выдвинул против вас обвинения, Консул. И Император принял их. Завтра утром вас ждет арест и допрос под «оковами разума».
– Обвинения? – Блайт замолчал, мысленно перебирая в памяти все, что могло быть сочтено нарушением верности трону. Подобных событий нашлось немало… ему далеко не всегда удавалось следовать букве закона. Как и любому, кто этот закон охраняет. И все же особой вины за собой он не ощущал. Другое дело, что в Империи имелись сотни людей, желающих Консулу долгой и мучительной смерти. Юрай Борох, вне всякого сомнения, относился к их числу, а то и возглавлял список. – И в чем же меня обвиняют?
– Вы отдали приказ отравить колодцы в Тимрете. Вы организовали побег Алкета Гарда. Вы передали Ордену детальную информацию о планах готовящейся военной кампании. Вы приложили руку к гибели флота, сожженного магами Альянса. Это основные.
– Бред… – усмехнулся Блайт. – Все бред, кроме разве что шутки с передачей военных планов.
– Вы и в самом деле сделали это? – На лице старика было написано безмерное удивление.
– Ну да, сделал. – Блайт пожал плечами. – Кстати, Император был в курсе всего. Но это к делу не относится. Скажите, Шабер, почему вы мне это сообщили? Из-за чего нарушили нейтралитет, которого придерживались всю жизнь? Вы хоть понимаете, какие последствия может иметь ваш визит? Лично для вас?
– Понимаю, – спокойно ответил старик. – Прекрасно понимаю. Мой маленький маскарад с капюшоном вряд ли надолго обманет шпионов… Триумвирата, Братства, все едино. Разумеется, за вашей резиденцией следят днем и ночью, и ни один посетитель не остается без внимания. Меня опознают не позднее утра. Потом меня схватят, подвергнут допросу и, вероятно, убьют.
– Вы говорите о смерти столь спокойно…
– Мне осталось жить недолго. – Шабер медленно приложил руку к груди. – Два дня назад личный лекарь его величества сообщил, что дальнейшее лечение бесполезно. Он сделал все, что мог.
– Но почему вы решили пожертвовать последними днями ради меня?
– Пять лет назад ваши люди задержали мальчишку, который плохо отзывался об Императоре. По закону его следовало казнить. Вы не сделали этого, Ангер, вы приказали выпороть Дарика, а затем отпустить… Могу я узнать причину?
– Если бы я сажал на кол всех, кто плохо отзывается об Императоре, мне следовало бы начать с себя, – буркнул Блайт.
Он не имел ни малейшего представления, о ком говорил старик. Сколько подобных мальчишек и девчонок прошло через казематы Тайной стражи за прошедшие годы? Сотни? Каждому из этих сосунков казалось, что именно в их руки, в их головы Эмнаур вложил понятия высшей справедливости. Молодость, молодость… хорошая порка многим помогала понять их место в этой жизни. Остальные рано или поздно все же оказывались там, куда стремились с самого начала, – на плахе.