Высоко в небеса: 100 рассказов
Шрифт:
— Интересно, что они нынче поделывают? — сказал Дрю.
Смит открыл глаза и уставился на него через огонек костра. Даже не уточнив, что имел в виду Дрю, он ответил:
— Ходят на телеконцерты, в бассейн, играют в бадминтон да мало ли что.
Дрю кивнул. Ощутив, как на лбу и ладонях проступает пот, он снова замкнулся в себе. Озноб усилился, в груди заныло пронзительное, щемящее чувство. В эту ночь он решил посидеть без сна. Иначе все будет, как всегда. Из ниоткуда возникнут все те же губы, то же тепло, то же видение. Потом придет
Он вскочил как ужаленный.
Смит даже отпрянул.
— Давай пройдемся, чтобы не сидеть на месте, — с горячностью предложил Дрю.
— Можно.
Они шагали по розовым пескам пересохшего морского дна, не произнося ни слова. Дрю немного расслабился и прочистил горло.
— А что будет, — начал он, — что будет, чисто гипотетически, если тебе повстречается марсианка? Вот прямо сейчас?
Смит фыркнул:
— Не дури. Марсианок не бывает.
— А ты вообрази.
— Ну, не знаю, — на ходу ответил Смит, глядя перед собой. Он опустил голову и провел рукой по теплому прозрачному щитку. Меня в Нью-Йорке Маргарита ждет.
— А меня — Анна. Давай трезво смотреть на вещи. Мы с тобой, двое нормальных мужиков, год летели от Земли; нам здесь холодно, тоскливо, рядом ни души, никакого человеческого участия, даже за руку некого подержать. Неудивительно, что мы мечтаем о женщинах, которых оставили на Земле.
— Что толку мечтать; надо с этим завязывать. Тут женского пола не сыщешь, будь оно все трижды проклято!
Они отошли на порядочное расстояние.
— А вообще-то, — поразмыслив, ответил Смит, — если бы нам здесь встретилась женщина, Маргарита — не сомневаюсь — первой вошла бы в положение и меня простила.
— Ты уверен?
— На все сто.
— Или просто строишь догадки?
— Вовсе нет!
— Тогда я тебе кое-что покажу. Оглянись-ка. Вот туда. — Взяв Смита за локоть, Дрю развернул его назад и отвел на полсотни шагов в сторону. — Теперь понимаешь, о чем я толкую?
Смит так и ахнул.
На песке изящной мягкой лункой отпечатался след ноги. Они наклонились и в нетерпеливом волнении провели пальцами по краям. Дыхание со свистом вырывалось из ноздрей. У Смита заблестели глаза.
Они долгим взглядом посмотрели друг на друга.
— А след-то женский! — вырвалось у Смита.
— Да какой аккуратный, — подхватил Дрю, согласно кивая. Я в этом деле кое-что смыслю. Когда-то подрабатывал в обувном магазине. Женскую ножку ни с чем не спутаю. Без единого изъяна!
У каждого в горле застрял сухой ком; бешено застучало сердце. Смит сжимал и разжимал кулаки.
— Боже ты мой, какой маленький отпечаток! Ты глянь на эти пальчики! Прямо точеные!
Он выпрямился, щурясь посмотрел вдаль. А потом с воплем припустил вперед.
— Тут еще один, и еще! И здесь! Они ведут в эту сторону!
— Остынь. — Поравнявшись со Смитом, Дрю схватил его за плечо. — Куда тебя понесло?
— Не держи меня, черт побери! —
— А как же Маргарита?
— Нашел время! Пусти, а то врежу!
Недоумевая, Дрю разжал пальцы.
— Как знаешь. Вперед.
Дальше они бежали вместе…
Новые следы, совсем свежие, четко очерченные. Они звали за собой — то частили, то петляли, уходили и возвращались, прочерчивая одинокой цепочкой пересохшее морское дно. Взгляд на часы. Ну, еще пять минут. В темпе. Не тормозить. Бегом. Дрю задыхался от хохота. Бред какой-то. Потеха. Два взрослых мужика ломанулись неизвестно куда. Честное слово, если бы их от одиночества не зацепила всерьез эта затея, он бы рухнул навзничь и смеялся до слез. Вроде бы разумные парни, робинзоны, а погнались за хрупкой невидимкой, за девушкой-пятницей. Ха!
— Над чем смеешься?
— Просто так. Следи за временем. Не дай бог, кислород кончится.
— У нас его с запасом.
— Все равно, следи!
«Понимала ли она, проходя этим путем, — забавлялся своими мыслями Дрю, — что следы в пыли, невинно отпечатанные миниатюрными ножками, посеют смятение в мужских умах? Нет. Даже не подозревала. Ни сном, ни духом».
Как бы то ни было, нельзя отставать от этого одержимого — от Смита. Бред, просто бред, а впрочем — что-то в этом есть.
На бегу Дрю ощутил, как голову окутывает теплый туман. Что ни говори, было бы здорово скоротать ночь у костра с хорошенькой женщиной, взять ее за руку, поцеловать, приласкать.
— А вдруг это какая-нибудь синюшница?
Смит, не останавливаясь, обернулся:
— Что-что?
— Вдруг у нее кожа синяя? Как здешние горы? Что тогда?
— Типун тебе на язык, Дрю!
— Ха! — громыхнул Дрю, и тут они оказались у старого речного русла, а по нему добрались до сухого канала, застывшего в пустоте безвременья.
Следы ненавязчиво звали в сторону предгорий. На подъеме пришлось остановиться.
— Чур-чура, — бросил Дрю, и его пожелтевшие зрачки сузились.
— Не понял?
— Чур-чура, говорю. В том смысле, что я к ней первым подвалю знакомиться. Помнишь, как в детстве говорили: «Чур-чура». Ну, вот. Я сказал «чур-чура». Застолбил свои права.
Смит помрачнел.
— В чем дело, Смит? Боишься соперничества? — спросил Дрю.
Смит не ответил.
— У меня профиль классный, — с нажимом сказал Дрю. — К тому же росту во мне на четыре дюйма больше.
Смит смотрел холодно, не мигая.
— Да, приятель, мы с тобой соперники, — не унимался Дрю. Вот что я тебе скажу, Смит: если у нее есть подружка, можешь рассчитывать на подружку.
— Придержи язык, — отрезал Смит, не сводя с него злобного взгляда.
Улыбка сошла с лица Дрю; он отступил на шаг назад.
— Эй, Смит, зря ты лезешь в бутылку. Кончай психовать. Смотреть тошно. До сих пор мы с тобой прекрасно ладили.
— Не учи. Отвяжись. Между прочим, это я нашел следы.