Высоко в небеса: 100 рассказов
Шрифт:
— Запуск отменили в три часа утра.
— И вот вы сейчас сидите здесь, свеженький как огурчик… — Отец Брайан прошел вперед, покачав головой. — Да, мы живем не в самом справедливом мире.
Витторини налил в тарелку молока и тщательно размешивал в нем хлопья.
— А вы, отец Брайан, напротив, выглядите так, словно побывали нынешней ночью на экскурсии в преисподней.
К счастью, в этот момент вошел отец Келли. Увидев, как мало отец Витторини продвинулся со своим завтраком, о будто примерз к полу. Скороговоркой поприветствовал обоих священников, уселся
— Действительно, Уильям, вид у вас весьма неважный. Бессонница?
— Что-то вроде этого.
Отец Келли, склонив голову несколько набок, внимательно оглядел обоих мужчин.
— Что происходит? Может, что-нибудь случилось в мое отсутствие здесь вчера вечером?
— У нас была небольшая дискуссия, — ответил отец Брайан, поигрывая ложкой в тарелке с размокшими хлопьями.
— Небольшая дискуссия! — подхватил отец Витторини. Он чуть было не рассмеялся, однако сдержал себя и сказал просто: — Дело в том, что ирландского священника беспокоит поведение итальянского папы.
— Полноте, отец Витторини, — сказал Келли.
— Пусть продолжает, — пробурчал отец Брайан.
— Чрезвычайно признателен за ваше любезное разрешение, — очень вежливо ответил Витторини, дружелюбно кивнув ему. — Папа римский, видите ли, являет собой постоянный источник благочестивого раздражения если не для всех, то по крайней мере для некоторых ирландских священнослужителей. Почему папу зовут не Нолан? Отчего бы ему не носить зеленую шапочку вместо красной? Почему бы, если уж на то пошло, не перенести собор святого Петра в Корк или Дублин в двадцать пятом веке?
— Надеюсь, на самом деле никто не говорил именно так? — спросил отец Келли.
— Мне недостает смирения, — произнес отец Брайан. — В своей гордыне я, возможно, и сделал подобное предположение.
— При чем здесь гордыня? И что за предположение?
— Вы слышали, что он только что сказал про двадцать пятый век? — спросил отец Брайан. — Так вот, это когда Флэш Гордон и Бак Роджерс влетают в баптистерий через оконный проем и верующие бросаются к выходу.
Отец Келли вздохнул:
— Ах, Господи, опять та самая шутка?
Отец Брайан почувствовал, что кровь прилила к его щекам и они вспыхнули, поэтому он изо всех сил постарался, чтобы она отхлынула к более холодным областям его тела.
— Шутка? Это выходит далеко за рамки простой шутки. Вот уж целый месяц только и слышишь повсюду: «Канаверал то, да Канаверал се, траектории, астронавты». Можно подумать, что это Четвертое Июля, он по полночи не спит из-за этих ракет! Я, собственно, хочу сказать, ну что это за жизнь теперь, что за карусель каждую ночь с этой машиной-Горгоной, которая стоит у дверей и начисто отшибает у вас все мозги, стоит только взглянуть на не Я совершенно не могу спать, потому что чувствую, вот-вот все в приходе пойдет прахом.
— Да-да, — согласился отец Келли. — А все-таки это вы там говорили насчет папы?
— Это не о новом, о предпоследнем, — устало ответил Брайан. — Покажите ему вырезку, отец Витторини.
Витторини замялся.
— Покажите, —
Отец Витторини вынул маленькую газетную вырезку положил ее на стол.
Даже не переворачивая, отец Брайан прочитал плох» новости:
«ПАПА БЛАГОСЛОВЛЯЕТ ШТУРМ КОСМИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА».
Отец Келли вытянул палец и осторожно дотронулся, заметки. Потом взял ее и вполголоса с выражением прочитал, подчеркивая ногтем каждое слово:
— «ЗАМОК ГАНДОЛЬФО, ИТАЛИЯ, 2 °CЕНТЯБРЯ. Сегодня папа Пий XII дал свое благословение усилиям человечества, направленным на завоевание космического пространства. В выступлении перед делегатами Международного Конгресса по космическим полетам Понтифик сказал: «Господь не намерен ограничивать человека в его попытках покорить космос».
Четыреста делегатов Конгресса, посланцы двадцати двух стран, были приняты папой в его летней резиденции.
«Этот Конгресс, посвященный космическим полетам имеет огромное значение для нашего времени — начавшейся эпохи исследования человеком космического пространства, — сказал папа. — Он затрагивает интересы всего человечества…Человеку необходимо приложить немалые усилия, чтобы установить новые отношения с Богом и его вселенной»».
Отец Келли читал все медленнее и наконец остановился.
— Когда была напечатана эта заметка?
— В 1956 году.
— Неужели так давно? — Отец Келли отложил ее в сторону. — Никогда ее не читал.
— Похоже, — сказал отец Брайан, — что вы и я, отец, вообще читаем не очень много.
— Каждый мог пропустить ее, — ответил Келли, — это совсем крохотная заметка.
— Но в ней заложена очень большая идея, — добавил отец Витторини, всем своим видом демонстрируя хорошее настроение.
— Дело в том, что…
— Дело в том, что, — перебил Витторини, — когда я впервые заявил об этом, правдивость моих слов была подвергнута очень серьезным сомнениям. Теперь мы видим, что я говорил истинную правду.
— Разумеется, — поспешно сказал отец Брайан. — Однако, как заметил наш поэт Уильям Блейк: «Коль правду ты во зло употребил — гнусней лжеца любого поступил».
— Безусловно. — Витторини продолжал излучать дружелюбие. — Но разве не Блейк написал также:
Кто собственным глазам не доверяет, — Не верит никогда и никому. Но Солнце и Луна коль веру потеряют, Вселенная погрузится во тьму.— Весьма убедительно, — добавил священник-итальянец, — и очень подходит для космической эры.
Отец Брайан уставился на возмутительного спорщика:
— Я был бы вам бесконечно благодарен, если бы вы не цитировали нам нашего Блейка.
— Вашего Блейка? — спросил стройный бледный мужчина с волнистыми темными волосами. — Странно. Я всегда был убежден, что он англичанин.
— Поэзию Блейка, — сказал отец Брайан, — очень любила моя мать. И именно она рассказывала мне, что у него была ирландская кровь по материнской линии.