Высокое Искусство
Шрифт:
Алебардисты молчали. Похоже, они тут выполняли сугубо парадные обязанности, а мечники были как акулы в свободном поиске. Елена бросила взгляд налево и направо, прикидывая, кто еще может скрываться в тенях. Хотя, наверное, большая часть скрытой охраны рассредоточена внутри, за стеной из белого кирпича. Даже отсюда было видно, что дом окружен небольшим, но густым парком, там наверняка есть фонтаны, дорожки среди живых изгородей, павильоны для тайных свиданий. Понятие «ландшафтный дизайн» здесь было незнакомо, но украшать свой быт люди умели и любили, даже на крошечных пятачках в несколько пядей земли. А за стеной тех пядей было куда как побольше.
— А,
Горцы заспорили, перейдя на родную речь. Связанные косички забавно прикрывали их лица, словно каждый вещал из глубины птичьей клетки. Алебардисты косо переглянулись, наконечники устрашающих орудий едва заметно качнулись, будто хозяева приготовились открыть проход. К воротам изнутри по дорожке белого мрамора уже спешил какой-то слуга, торопливый, упитанный и пестро разодетый.
— Наконец-то, — громко причитал. — Наконец-то!
Ворота были сделаны как обычно в богатых домах, сложносоставными. Две широкие створки, сплетенные из толстых железных прутьев в прихотливом орнаменте, и небольшая калитка, буквально врезанная в одну из створок. Конструкция представлялась довольно непрочной, особенно в свете параноидального увлечения знати собственной безопасностью. Но только казалась. В орнаменте скрывались петли, сквозь которые, при необходимости, вставлялись деревянные засовы, а то и длинные ломы, намертво заклинивая решетку в арочном пролете. Так что выломать ее можно было лишь тараном и не с первого удара.
— Что ж ты как дура то, благородной себя возомнила?! — слуга быстро отпер калитку и схватил Елену за рукав, недвусмысленно заталкивая внутрь. — С черного же хода надо было, вести тебя через сад теперь.
— Э, почтенный! — женщина уперлась ладонью ему в грудь, чувствуя под несколькими слоями дорого сукна дряблый жирок. — Не так быстро!
Горцы уставились на мизансцену с видом полного охренения, даже алебардисты, совсем как тюремщик в анатомичке. Все, оказавшиеся рядом с воротами, замолкли окончательно, наблюдая. Елена расстегнула поясную сумку, достала увесистый мешочек, на котором остались в целости и шнуровка, и печать. Душа буквально заплакала, болезненно чувствуя, как уходят настоящие, живые деньги.
— Ваш человек, что днем сопровождал благородную госпожу, случайно обронил это на стол. Возвращаю.
Елена постаралась, чтобы прозвучало с предельным чувством собственного достоинства. Слуга тупо глядел на нее, как робот, у которого зависла система от недопустимой операции. Или, учитывая контекст, как тот самый баран перед новыми воротами Женщина постояла, держа кошель на весу. Поняв, что ожидание затягивается, Елена наклонилась и опустила кожаный мешочек на каменную плиту. Демонстративно подняла руки ладонями вперед, отступила на шаг, не поворачиваясь.
— Возвращаю, — повторила она и только после этого зашагала обратно.
Человек слаб, хоть Елена и зареклась оборачиваться, чтобы держать марку до последнего, но все же спустя десяток другой шагов обернулась. Не удержалась.
Первый этаж дома скрывался за стеной, второй виднелся лишь частично. Судя по желтому свету в чистых огромных стеклах и теням, именно там происходило все веселье. Третий этаж казался ниже и был опоясан окнами поменьше, видимо там располагались жилые покои. На этом уровне имелся только один балкон без навеса и крыши, больше похожий на лоджию. В мягком угасающем свете отшумевшего фейерверка Елена увидела там одинокую фигуру, стоявшую
Какой черт сел ей на левое плечо, Елена указать не смогла бы при всем желании. Бывают такие моменты, когда человек делает что-то, повинуясь некой силе, странному наитию. Иногда из этого получаются вещи гениальные. Иногда бесконечно глупые. Так или иначе, Елена это захотела и немедленно выполнила, словив хулиганский кураж.
Она встала точно меж каменных чаш, в ярком свете сланцевых огней. Как оловянный солдатик, с идеальной выправкой фехтовальщика, пятки сомкнуты, носки чуть врозь, руки по швам, подбородок вверх. Неудобная сумка на плече внезапно стала удобной и незаметной, словно приросла к потрепанной куртке. Затем правая нога двинулась вперед, так, что стопы оказались на одной линии, руки разошлись по сторонам, локтями наружу. Легкий присед, правая нога ушла по дуге в сторону, полностью распрямляясь. И затем вся совокупность движений гармонично и слаженно перешла в изящный поклон с взмахом рук, как будто лебедь расправил крылья.
Выпрямившись, Елена улыбнулась фигуре, точно зная, что та, разумеется, не сможет этого увидеть, однако на душе было весело, азартно, и молодая женщина не могла не поделиться с миром толикой веселья. А после она ушла, ступая легко, быстро, словно и не было за плечами без малого суток бодрствования. Сопровождаемая перешептываниями, негромкими голосами, даже приглушенным свистом одобрения.
Куртизанка ушла, не проронив ни слова.
Флесса повалилась обратно в постель, чувствуя под головой мягкость пуховой подушки. Закрыла глаза, испытав мимолетный укол благодарности по отношению к шлюхе, которой хватило ума не приставать с чем-нибудь вроде «довольна ли благородная госпожа?» и тем более с намеками на продолжение. Вот, что значит вышколенный мастер своего дела.
Мурье вошел в покои тихо, ступая как большой мяур, пахнувший кожей и оружейной смазкой. Он сделал несколько шагов и замер, дисциплинированно глядя в окно и старательно не замечая, что госпожа одета лишь в тонкий и небрежно завязанный халат с короткими рукавами. Флесса полежала с минуту и шевельнула рукой, дав знак, что готова слушать. Телохранитель быстро и четко доложил о ходе празднества после того как именинница покинула собрание. Перечислил убытки в виде разбитой посуды из драгоценного фарфора, испорченной мебели, сорванных гобеленов и тому подобного. Отчитался, кто уже отбыл домой, а кто досыпает в гостевых покоях на первом этаже. Каждый гость обрел подарок от щедрой хозяйки, приличествующий его положению. И так далее. Дисциплинированный ловаг не упустил ничего, даже перечисления слухов, которые уже распространяли по городу шпионы, чтобы весь Тайдиддо знал, сколь удивительным и богатым оказался праздник благородной наследницы дома Вартенслебен.
— Гастальд? — спросила вице-герцогиня. — Который пламенел и все такое.
— Нашел утешение в других объятиях, — дипломатично ответил Мурье, сразу поняв, о чем речь. При этом он едва удержался от улыбки, вспомнив, как разъяренная госпожа буквально вытащила из-под юного Тегтмауэбэра (чьи ухаживания предварительно с деликатной решительностью отвергла) одну из самых дорогих куртизанок Мильвесса. А слушая то, что затем творилось в личных покоях госпожи, даже повидавшие все миньоны уважительно качали головами. Впрочем, об этом телохранитель решил не упоминать.