Высокое напряжение
Шрифт:
— Ну, тогда слава богу.
— Не понял?
— Что делать с вами будем? Очень вы непонятливый человек. Прямо школьник у доски: «Я учил, но забыл».
Николай Филиппович пожал плечами.
— Ладно, — продолжил Гончаров. — Ключей от квартиры сколько имеется?
— Два комплекта, — оживился дачник. — Один мой — вот он, второй я Юре оставил.
— Этот же комплект побывал у Марата?
— Да, этот, с тряпочкой.
— Юра не говорил, есть у него знакомые в Питере?
— Не говорил.
— А почему Марат съехал?
— Да он не объяснял. Съехал и съехал.
— Секундочку,
— Вроде предупреждал. Ну да, предупреждал. Я ж снова потом объявление дал.
— Куда он собирался уезжать?
— Сказал, что жильё нашёл. У приятеля, кажется.
— Вы присутствовали при отъезде?
— Да, как же. Всё проверил, ещё поскандалили с ним из-за квартплаты. Он мне заявляет, мол, плачу деньги и будьте любезны. А квартплата? Извините, за то, что электричества на столько нажёг, кто платить будет? Я? Кукиш вам с пластилином. Поругались-поругались, отдал он мне ещё двадцать пять тонн, и разошлись. Ключи мне вернул и укатил.
— На чём укатил?
Николай Филиппович смутился:
— На… на машине.
— Серьёзно? Я, вообще-то, и сам догадался, что не на экскаваторе. Вопрос ясен?
— На такси.
— А коробки?
— И коробки были. Только поменьше, кажется. Чемодан ещё, несколько сумок.
— Вы потом в квартире ничего чужого не находили?
— Не находил.
— А искали?
Дачник опять заёрзал.
— Искали, искали.
Мужичок не ответил.
— Через сколько дней объявился Юра?
— Да сразу и позвонил. Я только с вокзала вернулся. Договорились, он и приехал. Я растолковал ему где что, предупредил, чтобы не приводил никого, и на дачу уехал.
Зашёл Таничев. Поставив в угол кабинета пустую бутылку из-под пива «Балтика», он плюхнулся на самодельный диван и закинул руки за голову.
— Вам долго ещё?
— Заканчиваем.
— Там группа сворачивается, пошли на хату, надо с вещами определиться.
— Да, сейчас. Значит так, Николай Филиппыч, будем считать, что дачный сезон для вас временно закончен.
— Как закончен? А клубника? Пропадёт ведь!
— В горшках выращивайте. Сидим дома, пока не дадут разрешение на отъезд. И не просто сидим, а активно вспоминаем всё про Марата, Юру и всех остальных. Ясно?
— Не ясно. Почему это я не могу уехать?
— Да потому, козёл, — не выдержал Таничев, — что в твоей конуре парня убили…
— А-пр-пр…
— Паша, двинули.
Удивительно, но поезд прибыл точно по расписанию. Это редкость для дальних маршрутов. Проскочив с бешеной скоростью последние километры пути, он плавно замедлил ход буквально перед самой платформой и минута в минуту остановился на главном вокзале Санкт-Петербурга.
Сергей помог пожилой попутчице достать чемодан с верхней полки, спустил вниз свои коробки и рюкзак и стал пробираться к выходу из вагона. Узкий коридор был забит пассажирами, жаждущими побыстрей покинуть душную тесноту поезда.
Сергей впервые приехал в Питер, поэтому в настоящую секунду испытывал лёгкий трепет. В больших городах он, конечно, бывал. Даже в Москве, но Питер есть Питер. И командировочные заботы сейчас отошли
Он вышел на платформу и лёгким шагом направился в сторону здания вокзала. Больше всего ему сейчас не хотелось казаться приезжим, не знающим, как вести себя в незнакомой обстановке, поэтому он небрежно отказывался от услуг частников-водителей, шныряющих по вокзалу, и даже не смотрел на бегающих по платформе продавцов газет и сувениров.
Тем не менее перед огромным вокзальным залом-ангаром он в нерешительности остановился, прикидывая в голове дальнейшие действия.
Вокзал напоминал огромный человеческий муравейник: толкотня, суматоха, крики носильщиков: «Па-берегись! Па-берегись!», объявления об опоздании поездов, грохот от сцепки вагонов, шум от милицейских раций и, как фон, гул людских голосов.
Для начала — жильё. Сергей отошёл к стенке, чтобы не мешать потоку пассажиров, поставил на землю коробки и достал из куртки заранее купленный путеводитель. Присев на одну из коробок, он начал внимательно изучать схему города, отыскивая на ней ближайшие от вокзала гостиницы. Выписав в блокнотик штук пять адресов, Сергей поднял поклажу и бодро зашагал к камерам хранения.
Когда Паша переступил порог квартиры, процедура осмотра уже подходила к концу. Эксперты потихоньку складывали свои хитрые приспособления в чемоданы; медик додиктовывал следователю результаты осмотра трупа; Костик Казанцев с участковым сортировали листы с данными поквартального обхода.
В углу, перед выходом, лежали изъятые при досмотре вещи: куски линолеума со следами неизвестно чьих — возможно, Таничевских или Гончаровских — ботинок, выпилы из косяков дверей, перепачканные криминалистическими порошками, и, в завершение, сама дверь, снятая с петель и приготовленная к выносу для исследования в лабораторных условиях.
Нынешний руководитель экспертной службы был застрельщиком прогрессивных методов обнаружения следов и предпочитал искать их в более спокойной обстановке и, соответственно, более тщательно. Поэтому экспертный отдел был полностью заставлен дверьми, косяками, различными полками, журнальными столиками и прочей домашней утварью. Вершиной изъятия вещественных доказательств стало старинное пианино, которое месяц назад Паша вместе с двумя техниками-криминалистами по указанию шефа еле-еле перетащил из осматриваемой квартиры в экспертный отдел. На пианино якобы остался след очень важной для дела ладони, исследовать который можно было исключительно в лаборатории.
К концу путешествия на пианино, наверно, не осталось вообще никаких следов, за исключением пятерней, принадлежащих Паше и ребятам-техникам. Однако, судя по звукам «Собачьего вальса», изредка доносившимся из-за дверей экспертного отдела, кто-то до сих пор продолжал искать улики внутри музыкального инструмента.
В результате захламления собственных апартаментов эксперты мало-помалу начали отвоёвывать помещения у соседей — у бухгалтерии, инспекции по делам несовершеннолетних и других служб. Под конец они ухитрились захватить даже женский туалет, быстренько переоборудовав его под очередную кладовую.