Высота Падения

Рощин-Щавинский Виктор Степанович

Перед тем, как бросить её в огонь, я наугад открыл первую попавшуюся страницу и прочитал несколько строк.

Кто-то писал: - "Неужели, это и есть Любовь...!? Но ведь это очень и очень даже сомнительно...! Вся эта, так называемая любовь, больше похоже на обыкновенную грязь, которая почему-то, очень сильно напоминает грязь из могилы, давно почившего лесника Каретина. И сейчас, какое-то другое сравнение, и в голову отчего-то не приходит. Но неужели мне, всю мою жизнь, придётся копаться в этой бесконечной, дурно пахнущей грязи, и ещё при этом, как плохой артист, пытаться играть эту незавидную роль и изображать из себя счастливого человека в этой жизни!? Ведь, как говорила

мне моя бабушка: -" Надо БЫТЬ, а не Казаться..." - а вовсе не наоборот! А всё то, чем я занимался и продолжаю заниматься до сих пор, так же похоже на Любовь, как я сам..., на императора Нерона, или на поручика... Ржевского из анекдота. Хотя впрочем, может на него то, как раз, я больше всего и смахиваю.... Кто его разберёт!? Какая всё-таки жизнь непонятная штука. По крайней мере, для меня! Одна горькая тоска и безысходность...!" - писал в своей рукописи, какой-то парень.

– Любопытно...
– подумал я: - Пока с костром, мы немного повременим. Другой макулатуры для этого, у нас здесь, вполне достаточно. На досуге поинтересуемся, что этот товарищ, здесь ещё написал...?

Чайник медленно закипал....

Бродя все эти дни по тайге с Войновым, я далеко не всегда очень внимательно слушал, о чём он говорил.

Одна мысль, непоседливым буравчиком всё время копошилась в моей голове, и не давала мне покоя. Я думал о тетради. Что же там ещё может быть...?

О своей находке, Иван Иванычу, я ничего не сказал. Что заставило меня сделать это, мне на этот вопрос и сейчас трудно ответить. Возможно то обстоятельство..., но я и сам в этом, до конца не уверен, что Иван Иваныч ни к чему, за исключением охоты, и в какой-то степени армейской службы, серьёзно не относился. И частенько, очень неудачно иронизировал по всем вопросам, которые не касались охоты и службы.

И вот, как-то вечером, после того, как мы управились с нашим небольшим лесным хозяйством, я взял тетрадь, и, устроившись на кровати, открыл её на первой странице. Свет от керосиновой лампы, вполне сносно освещал всю комнату, и я приготовился к чтению.

– Ты чего это, на ночь, глядя, с бумагами возишься? На службе не надоело...?!
– уже лёжа в постели и при этом широко и смачно зевая, спросил меня Иван Иваныч.

Я продолжил как бы игру недоговорённости с Войновым, или недосказанности, начатую мною чуть раньше, это уж, как Вам будет угодно, уважаемый читатель.

– Да так, стихи немного перед сном почитаю - отозвался я.

– Что, новые стихи написал...? Или ты старые вспомнить решил...?
– он знал, что я иногда баловался написанием любительских стихов, и их изредка печатали в местной газете.

– Вроде того...
– неопределённо ответил я, и начал читать.

Войнов, вопросов больше не задавал. Для него это было совсем не интересно. А засыпал он очень быстро....

Уже первые страницы, вызвали у меня живой интерес к тому, что было в них написано, и я всё больше и больше углублялся в чтение.

В эту ночь я почти не спал. К утру, я израсходовал изрядную порцию керосина, который у нас имелся в неприкосновенном запасе.

Но я, уже не думал, ни о керосине, ни об охоте, ни об отпуске. Мысли мои целиком были заняты тем, что я прочитал в найденной мною тетради.

Уважаемый читатель, я не стану описывать все эти дни, проведённые

в тайге, чтобы напрасно не отнимать Ваше драгоценное время. Скажу только, что обещания Иван Иваныча Войнова, по поводу моего незабываемого проведения отпуска в тайге, в итоге всё же, не сбылись. Ни охота, ни рыбалка особой радости мне не доставляли. Я мало интересовался происходящим вокруг, и почти что с трудом, дотягивал своё время пребывания здесь..., чтобы 1-е: просто не обидеть своего командира и 2-е: хотел, как можно быстрее вернуться домой.

Вернувшись в город, к себе домой, я ещё раз, более внимательно и вдумчиво, перечитал найденную в тайге тетрадь.

Найденная мною, неизвестно чья рукопись, для меня была очень и очень даже интересна. И вот почему в первую очередь....

В ней меня поражало то, что человек, который рассказывал, или вернее описывал свою жизнь, даже не подозревая о моём существовании, как будто, и довольно часто, заглядывал в мою личную жизнь, прожитою мною, черпая оттуда необходимый материал для своей рукописи.

И надо сказать, что он нередко, с поразительной точностью описывал события, которые происходили именно со мной в этой жизни. Более того, совпадали наши профессии и место прохождения службы. И также, что очень и очень интересно..., часто совпадали наши мысли. Мы с ним зачастую, думали о многом в этой жизни, почти что одинаково. Как будто он, был моей собственной тенью, или моим двойником, моим вторым "Я"...!

Естественно, я был более чем заинтригован....

Хотя возможно, не желая того, я всё же что-то и преувеличиваю. Очень даже может быть, что кто-то другой, прочитавший это, тоже бы нашёл что-то такое, что напоминало, и было бы похоже на его личную жизнь. Ведь не секрет, что судьбы людей во многом схожи друг с другом. И каждый человек, при желании, может найти в жизни другого человека нечто такое, что очень напоминало бы его собственную жизнь.

И, наконец, последнее.... Эта рукопись, не имела ни заголовка, ни названия. Видимо автор не придавал этому, какого-либо значения. Он просто рассказывал в своей рукописи о своей личной жизни. И только.... Со своими ошибками в ней, взлётами и падениями. С активным поиском Истины и с застоем, пахнущим пылью, мхом и паутиной. Иногда, с поразительной энергией, а иногда с убийственным пессимизмом и нередко даже с какой-то явной обречённостью.

Так, наверное..., по всей вероятности и было на самом деле. Но невозможно не видеть и уж тем более отрицать в ней, одно очень существенное обстоятельство. Это то, что Всё изложенное в рукописи, говорит о его искренности и правдивости. Человек рассказывает о себе всё, без какого-либо позёрства и без сглаживания острых углов, каких-то неприглядных жизненных ситуаций, и вообще без утайки каких-либо эпизодов в своей жизни, нередко довольно острых, пикантных и щекотливых, и потому не очень-то украшающих его самого, а как раз совсем наоборот....

Его рукопись, описание событий в ней, очень похоже на снимание одежды, на раздевание прилюдно. А ведь на это решится далеко не каждый. Для этого надо обладать определённым мужеством, и как мне кажется немалым.

И его "раздевание" при народе, не похоже на похотливый, грязновато-примитивный стриптиз. Нет...! В его повествовании, усматривается желание, и попытка человека очиститься от всего наносного в его жизни. Встать с колен, выпрямиться, стать лучше и чище. Стать духовно выше, богаче и в конечном итоге, стать СВОБОДНЫМ человеком.