Высшая мифология
Шрифт:
– А ну тихо! Заткни его! – рявкнул Уильямсон.
– Не могу! – воскликнула девочка, топнув ногой. По щекам у нее покатились слезы. – Вы ее напугали!
– Заткни ее немедленно, а то щас как врежу! Черт, совершенно невозможно думать при таком вое! Сунем ее в машину, – распорядился Уильямсон.
Глаза у девчонки расширились еще сильнее, и она попыталась высвободиться. Куда там! С тем же успехом можно было бороться с каменной статуей. Уильямсон раздраженно толкнул ее к Пилтону. Тот крепко взял девочку за плечо и повел ее к машине. Косточки у девочки были
Когда рев затих, Пилтон немного расслабился. Должно быть, младенец совсем недавно родился. Его ребятишки оба так орали только в первые месяцы жизни.
– Это не просто девочка, это эльф! – сказал он Уильямсону, запихнув обеих пленниц в кабину. Из-за стекла виднелись только головы детей. Обе зареванные, с расширенными от ужаса глазами.
– Не мели ерунды! – сказал Уильямсон, повернувшись спиной к грузовику. – Обыкновенная карлица, вроде тех Жевунов, что снимались в фильме «Волшебник из страны Оз».
– А по-моему, с ней все же что-то не так! – настаивал Пилтон. Девочка смотрела на них через окно кабины. Выражение ее лица было отчасти вызывающее, отчасти умоляющее.
– А, чер-рт! – выругался Уильямсон и врезал кулаком по цистерне. Пилтон увидел, что девчонка вздрогнула и стиснула зубы. – Теперь, когда мы ее перепугали до потери сознания, уже нечего рассчитывать на то, что она будет держать язык за зубами! Придется взять ее с собой, а там уж пусть госпожа Гилбрет решает, что с ней делать.
Доле было страшно. Ей отчаянно хотелось вырваться из этой вонючей машины и удрать куда глаза глядят, но вокруг было так много железа, что даже дышать казалось больно. Большие запихнули ее сюда так грубо и равнодушно, словно она была не живая, а просто мешок какой-то. Девочка съежилась, мечтая, чтобы все это оказалось просто кошмарным сном. Удариться в панику ей мешала только Азраи.
Хорошо еще, что в тот момент, когда за ними захлопнулась дверца кабины, малышка перестала реветь. Иначе бы Дола просто оглохла. Должно быть, все это холодное железо вокруг ввело Азраи в состояние шока. Она ведь впервые в жизни очутилась в такой враждебной среде. Доле тут тоже было плохо, но она по крайней мере знала, что такое бывает, и не была застигнута врасплох.
– Я с тобой, маленькая, не бойся! – шептала она. – Я тебя в обиду не дам, честное слово!
Хотя, по правде говоря, она совершенно не представляла, как собирается выполнять это обещание.
Что это за люди? Одеты одинаково, в дурно пошитые комбинезоны унылой расцветки. Тот, что повыше, выглядит еще ничего, а другой такой тощий, что спецовка на нем мешком висит. Судя по всему, они поспорили и
Тут обе дверцы кабины распахнулись одновременно. Дола положила девочку на плечо и приготовилась выпрыгнуть наружу, но люди залезли в кабину с двух сторон, преградив ей путь. Судя по их лицам, спорить было бесполезно. Значит, она пленница...
«Что же с нами будет?!» – в отчаянии подумала Дола.
Тот, что побольше, по имени Джейк, завел мотор. Тощий, с волосами цвета речной глины, то и дело украдкой поглядывал на них с Азраи. Джейк, сидевший за рулем, ни разу не посмотрел в их сторону, но Дола чувствовала, что он остро ощущает их присутствие. Она боязливо покосилась на него, пытаясь понять, что это за человек. Похоже, он не злой. Но тоже напуган.
– Я тебе говорю, это не девочка, а эльф! А с ней – ее ребеночек, – сказал Тощий через голову Долы, когда машина выехала из заказника на шоссе.
– Кончай пургу гнать, – сказал Джейк. – Эльфов не бывает.
– Ну а это что такое? – спросил Тощий, дернув Долу за ухо.
Девочка возмутилась. То, что их схватили, еще полбеды, но дергать за ухо – это уже прямое оскорбление! Она обернулась и укусила Тощего за руку. Он взвыл, и она отпрянула и сплюнула: экая у него рука на вкус противная!
– Ты вообще когда-нибудь руки моешь? – дерзко спросила она. – И этот ребеночек – вовсе не мой, а моих родичей. Лучше верните нас домой, а то они беспокоиться будут!
Зря она это сказала. Оба тут же умолкли, как воды в рот набрали. И больше всю дорогу не произнесли ни слова. Напрасно Дола смотрела на них, надеясь, что хоть один сжалится. Это тебе не Кейт Дойль и его безобидные Большие товарищи, к которым она привыкла. Это чужаки, и возможно, они хотят ей зла. Быть может, она больше никогда в жизни не увидит родного дома...
Дола крепко-крепко прижала к себе малышку и стала смотреть в огромное ветровое стекло, стараясь запомнить дорогу, которой ее везут. Она должна быть смелой и сильной – ради Азраи.
Маура вернулась домой в сумерках. Она осторожно заглянула в хижину. Внутри было тихо и темно, ни один фонарик не горел. Она нащупала тот, что стоял у двери, и дунула на остроконечный фитилек, вделанный в деревянную свечку за деревянным же резным оконцем. Фитилек вспыхнул ярким, но нежгучим пламенем.
Тишина.
– Дола! Дола, детка, где ты?
Маура заглянула в детскую кроватку. Кроватка стояла пустая. Маура пощупала ее – холодная. А-а, наверно, нянька с малышкой обе спят на большой кровати! Маура улыбнулась. Тогда понятно, почему Дола не явилась помогать на кухне. Устали обе... Маура засветила остальные фонарики.
– Дола! – позвала она, заглянув в спальню. – Вставай, дружок, ужинать пора!
Даже странно, что Азраи до сих пор не проснулась. Маура была готова кормить малышку, и обычно девочка как раз в это время просила есть...