Высшая раса
Шрифт:
Оставалось только переставлять ноги и стараться не упасть.
Разведчиков повели куда-то в сторону левого крыла, в торце которого обнаружилась небольшая дверца, охраняемая парой часовых. Затем они шли по длинному извилистому коридору и свернули в какой-то совершенно незаметный закуток, где отперли еще одну дверь – стальную, тяжелую, и стали спускаться по крутой винтовой лестнице.
На одном из поворотов Петр поскользнулся и рассадил коленку о камни. Зашипел сквозь зубы, но усилием воли сдержал крик.
Внизу
– В пятый, – сказал офицер, командовавший конвоирами.
Один из черных кивнул и принялся открывать огромным ключом замок, запирающий решетчатую дверь. Пока упрямый механизм скрежетал и стонал, не желая поддаваться, Петр успел рассмотреть, что закрытых решетками выходов здесь пять, плюс еще лестница наверх, по которой и привели пленников.
Дверь открылась, и разведчиков повели по совершенно темному коридору. Откуда-то доносилось еле слышное шуршание, и было очень сыро. Влага оседала на лицах противным скользким налетом, и стереть ее не было никакой возможности.
Наконец шедший впереди солдат остановился и поднял фонарь повыше. Тот же сержант, что открывал предыдущую дверь, возник рядом с ним сгустком черноты и загрохотал огромным засовом.
Массивная стальная дверь со страшным скрипом открылась, и в коридор пахнуло нечистотами.
Понукаемые пинками, пленники один за другим проходили в дверь. Когда настала очередь Петра, его ударили столь сильно, что он пробежал несколько шагов и, не удержавшись, упал. Как оказалось, лицом прямо в стену. Перед глазами вспыхнули искры, а лоб, казалось, треснул.
Чертыхнувшись, капитан со стоном повалился на сырой и холодный пол.
Зальцбургерланд, город Зальцбург,
штаб американских войск в Австрии
25 июля 1945 года, 14:21 —14:45
Очереди безжалостно полосовали здание штаба, слышались разрывы гранат. Ответная стрельба звучала всё тише. Генерал Паттон, еще недавно мнивший себя хозяином северо-западной части Австрии, пребывал в полном расстройстве. Неприятности начались с того, что вчера прервалась связь с комендатурами Линца и Вельса. Затем появилась информация о каких-то немецких частях, нападающих на американцев.
Как любой здравомыслящий человек, генерал Паттон не поверил в подобную чушь. И за это поплатился. Когда утром в штабе раздался звонок и взволнованный офицер с военной базы в Бергхейме – северном пригороде Зальцбурга, сообщил о том, что их атакуют, генерал, прошедший высадку в Нормандии, Арденны и Рурскую операцию, растерялся.
Пока он решал, что делать, связь прервалась и с базой, а вскоре отряды эсэсовцев были замечены
Как сказал один из немногих выживших, американские солдаты не стали стрелять по танкам «шерман», появившимся на фланге, приняв их за свои. Те спокойно подъехали вплотную и в два залпа разметали обороняющихся. И почти сразу последовала стремительная лобовая атака. От солдат сорок пятого пехотного полка США остались только трупы.
Выживший еще говорил что-то о сверхъестественной скорости нападавших и точности их стрельбы, но Паттон отмахнулся от этого, приняв за выдумки испуганного солдата. К полудню генерал оказался заперт в штабе с несколькими сотнями бойцов, не понимающих, что происходит, и сильно деморализованных.
Вскоре наблюдатель доложил, что на юго-западе видны клубы дыма и с той стороны доносится грохот взрывов. «Аэродром, – в ужасе подумал генерал. – Они добрались до аэродрома!»
И почти сразу начался обстрел. Нацисты били по зданию штаба из всего, что у них было: из пулеметов, танковых орудий. Слышался визг падающих мин и глухие хлопки разрывов.
После двадцатиминутной артподготовки штурмующие пошли в атаку. Как-то очень быстро смяли первую линию обороны и теперь потихоньку подбирались к самому Паттону, что сидел в кабинете, под большим портретом Трумэна, и никак не мог понять, что ему предпринять. Как оказалось, обороняться солдаты США, привыкшие наступать на более слабого противника, совершенно не умели.
Что-то тяжко ухнуло в коридоре, и раздались крики. Еще удар, и дверь с треском рухнула внутрь. Генерал дернулся и неловко полез в кобуру.
В коридоре топали сапоги, слышалась чужая речь. Паттон торопился, опасаясь не успеть, но проклятый пистолет не желал вылезать, словно оброс уступами и углами, которыми нарочно цеплялся за скрипящую кожу кобуры.
В дверном проеме появились люди в серой форме. Передний держал в руках тяжелый, весом более 100 фунтов пулемет МГ, легко, словно перышко. Мундир немца был забрызган багровым, а глаза, прозрачные, словно вода горного ручья, смотрели жестко.
Но генерал не стал ждать, пока враг что-либо предпримет. Он неловко вставил ствол пистолета в рот и нажал на спуск.
Разочарованных возгласов он уже не услышал.
Нижняя Австрия, город Вена,
Военный комиссариат Советской армии по Австрии
25 июля 1945 года, 16:53 – 17:11
– Разрешите доложить, товарищ маршал!
– Разрешаю, – ответил Конев несколько удивленно. Уж очень серьезное лицо было у генерал-лейтенанта Благодатова. Напряженное и даже немного испуганное.
– Садись, Алексей Васильевич, – добавил маршал. – Что стряслось-то?