Высшая школа... любовников!
Шрифт:
“Надо бы раздобыть книгу имен”, — мелькнуло в ее голове, пока сама Юля почти без сил рухнула в объятия Дерека.
81
Утомленную жену Дерек повез домой сам. Дела подождут. Самое важное они уже сделали, а вот бледность герцогини, ее частый пульс и выступивший на висках пот некроманта беспокоил. Стоит уложить Джулиану в постель и вызвать личного лекаря!
В особняке неведомыми путями уже знали о внезапном недомогании хозяйки. Дворецкий встретил герцогскую
— Ванны приготовлены, милорд! Для миледи — с девясилом, живокорнем и ромашкой. Для вас — с чертополохом, полынью и пижмой!
— Отличная работа, Брикс! Нет, леди я отнесу сам! Пришлите камеристку, молоко с медом и крекеры!
Юля молчала. Еще в изоляторе она ощутила запредельную слабость, а в карете уже не могла ей сопротивляться: прилегла на плечо мужа и не заметила, как задремала.
Очнулась в теплой ванне, наполненной травами. Притихшая Китти деликатно подливала горячую воду, а заметив, что госпожа проснулась, взялась за плетеную мочалку.
— Где мой муж? — хриплым голосом спросила Юля, когда поняла, что слабость понемногу отступает.
— Милорд принимает ванну с травами, миледи. Дворецкий распорядился и все проверил! Он давно служит семье Вандербильт, знает, что милорду после битвы нужно. А вам еще волосы ромашкой промыть нужно! И рябиновой водицей ополоснуться после купания!
Юля позволила себя помыть, облить, подсушить, укутать и… уложить в постель. Едва камеристка ушла, беззвучно прикрыв дверь, как герцогиня провалилась в сон.
Утром Юле абсолютно не хотелось открывать глаза. Она давно не чувствовала себя так уютно и сонно. Но рядом кто-то аккуратно шевельнулся, а потом к ее виску прижались горячие губы, к спине — крепкое обнаженное тело, а шаловливые мужские руки принялись поглаживать обтянутую сбившейся сорочкой грудь.
— Доброе утро, Джули! — мурлыкнул на ухо соблазнительный баритон с бархатной хрипотцой. — А вы знаете, что магическое истощение магов жизни лучше всего лечит любовь?
— Доброе утро, Дерек, — ответила Юля в тон.
Она еще немного смущалась, называя мужа по имени, тем интимнее звучал ее голос в полумраке алькова.
Герцог коснулся ее плеча поцелуем. Она потянулась ласковой кошечкой, изгибаясь всем телом под руками любимого.
Любимого?
Эта мысль ошеломила ее. Растеклась мягким теплом по груди и запульсировала вместе с сердцем.
— Как ты меня назвала? — раздался глухой, словно не верящий голос супруга.
— Дерек, а что?
Юля недовольно поерзала: руки, только что ласкавшие ее грудь, внезапно застыли и напряглись.
— Нет, после. Повтори.
— Эм…
Она недоуменно обернулась. Ее еще сонный взгляд встретился со взглядом некроманта, и на дне его глаз, под пеленой взбудораженной Тьмы, она увидела нетерпеливые искры. Недоверие, хрупкая радость, надежда…
Он словно услышал что-то, что отчаянно
— Повтори! — хрипло попросил Дерек, подминая ее под себя. — Скажи это мне еще раз!
Его сильное, жилистое тело белело над ней в полумраке алькова. Не отдавая себе отчета, Юля скользнула руками по его гладким плечам, ощущая под пальцами и обрисовывая каждый напрягшийся мускул. Потом вдоль обнаженной спины по лопаткам. Ее муж, ее мужчина, похоже, был в одних исподних штанах из мягкого льна. И о силе его чувств явственно говорила одна деталь, упиравшаяся ей в бедро.
А потом до Юли внезапно дошло, чего хочет Дерек.
— М-м-м, — облизнулась она, ловя его взгляд и гуляя пальчиками по мускулистой спине, — что же я должна повторить? Ох, ума не приложу!
— Джули! — рыкнул герцог, нависая над ней.
— Может, что ты самый восхитительный мужчина в Лондиниуме? — протянула плутовка словно бы сомневаясь. — Или что ты самый благородный, сильный, смелый, красивый…
Герцог издал глухой стон, когда шаловливые ладошки супруги легли на его ягодицы и сжали.
— Самый любимый? — Юля кокетливо затрепетала ресничками. А затем без стеснения оплела мужа ногами. — Мой любимый?
Внезапно она поняла, что ее ночная сорочка и его штаны куда-то исчезли. Но не успела ничего предпринять по этому поводу. Дерек властно толкнулся вперед, вырывая у нее вздох наслаждения.
— Скажи это еще! — прохрипел ей на ухо.
Вся наносная кокетливость с Юли слетела. Вцепившись пальцами во влажные плечи мужа, позволяя вести себя в бездну желания, она повторяла как в забытьи:
— Любимый! Мой любимый!
А он просил:
— Еще! И еще!
Пока заслуженное удовольствие не подхватило обоих горячим потоком и не швырнуло, счастливых и задыхающихся, на смятые простыни.
Когда на смену страсти пришла приятная усталость, Дерек вытянулся вдоль тела жены и, приподнявшись на локте, заглянул ей в лицо. Обвел собственническим взглядом ее разрумянившиеся щеки, припухшие от поцелуев губы и таинственно мерцающие глаза — глаза счастливой, удовлетворенной женщины. А затем тихо, со странным надломом признался:
— Я очень люблю тебя, Джули. Так сильно, что боюсь сам себя. Боюсь, что однажды…
Он резко замолк. Но Юля прекрасно знала, о чем он хотел сказать и не сказал.
Поддаваясь порыву, она вскинула руки, оплела его за шею и притянула к себе.
— Не бойся, — шепнула в губы. — Ты — не твой отец, а я — не твоя мать. Забудь прошлое, хватит думать о нем, хватит кормить своих демонов. Теперь я — твое будущее, я — твое настоящее, а ты — мое.
А потом уже громче добавила:
— Я очень люблю тебя, Дерек Вандербильт. Только попробуй посмотреть на кого-нибудь, кроме меня!