Высший пилотаж
Шрифт:
Еще никогда в жизни Маша не видела так хорошо, как теперь! Она поморгала, закрыла глаза... Потом вновь осторожно открыла их, опасаясь, что знакомая расплывчатая пелена, как всегда, размоет очертания предметов...
Нет! Каждая травинка была видна, и даже тонкие усики божьей коровки, замершей на ее пальце...
Не может быть! Это просто чудо! Проклятая дальнозоркость внезапно пропала! Маше больше не надо носить уродливые огромные очки, делающие ее похожей на лягушку!
Она вспомнила, что так же отчетливо видела перед собой каждую ресничку вокруг глаз Иоанна, когда очнулась от забытья. Тогда Маша не придала этому значения...
Значит,
— Ну давай, принцесса! Не ленись!
Сидящий на козлах впереди старик лениво стегнул лошадь кнутом. Старая доходяга скосила глаз и тяжело вздохнула. Может, в пору жеребячества она и была похожей на принцессу, а теперь это казалось насмешкой.
— Не гоните, — вступилась Маша. — Засветло успеем.
Эта груженная сеном телега как раз тащилась мимо, когда Маша выбралась за ворота клуба. Дед ехал в Дятьково, там тоже была станция, и Маша решила, что лучше сделать крюк, прокатившись на заманчиво пахнувшем сене, чем топать ногами несколько километров.
Они свернули с асфальтового шоссе на местный «кишкотряс» и медленно покатили вдоль лесозащитной полосы как раз в тот момент, когда Иона торопливо заводил свой «мерседес».
Маша слышала, как вновь лязгнули за ее спиной ворота, как помчалась по шоссе машина...
Да пусть он едет куда угодно, к кому угодно! Короче, пусть катится! С ветерком! Попутного ветра! Какое ей дело до этого наглеца? Было горько, что она в нем обманулась... Впрочем, сама виновата! Он обычный самец, такой же, как все. Могла бы и раньше это понять...
— Машенька, не надо обижаться. Я понял, что был не прав... Дай мне шанс, и я докажу тебе...
— Поздно. Я готова признать, что испытывала к вам некие чувства, но теперь — нет!
— Подожди, не уходи! Я умоляю тебя...
— Перестаньте. Не разочаровывайте меня. Я не могу видеть, как унижаются мужчины...
...Нет, не так! Слишком выспренне, как в слащавых дамских романах.
— Маша, я не смог сдержаться, потому что люблю тебя...
— А что вы называете любовью? Разве вам знакомо это чувство? Вы путаете его с сексом. Вам лишь одно нужно... Всем вам!
Стоп! С какой радости он будет признаваться ей в любви? Он хочет ее — это правда, это Маша чувствует и сама... Но не надо фантазировать: Иона не давал для этого повода... А жаль...
— Я грубое животное, мной владела похоть... Только сейчас я понял, что ты заслуживаешь другого отношения...
— Я рада. Ха-ха! Но теперь мне все равно.
— Я не знал, что ты не такая, как другие...
— Почему? Я тоже хочу быть любимой. Я хочу стать женщиной... Но не так, как привык ты... Ты умеешь только брать, не считаясь с чувствами другого человека!
— Почему ты меня отталкиваешь?
— Ищи себе другую игрушку!
Ах, как хотелось Маше найти точные язвительные слова, чтобы гордо бросить их в лицо Ионе! Как хотелось услышать униженные слова раскаяния...
Воображение рисовало все новые и новые сцены, но все они были похожи друг на друга... И все придуманные диалоги упирались в тупик. Она уходила, а он оставался. Они говорили на разных языках.
Маша горько усмехнулась: как всегда, сильна задним умом. С самого начала следовало
Она ворочалась ночами с боку на бок и раскладывала по полочкам все достоинства и недостатки и с каждым разом находила все больше отрицательных черт в том, кто казался прежде прекрасным принцем.
Она закрыла глаза и попыталась проделать привычную «вивисекцию» с Ионой.
«Начнем с внешности... Он слишком высок, я едва до плеча ему достаю. Это минус... Чей? Пожалуй, все-таки мой. Это я недомерок, а у него самый нормальный для мужчины рост... Руки... волосы... Гм, не к чему придраться. Вот если бы у Ионы были грязные ногти или щетина на щеках... Ладно, следующим пунктом род занятий. Летчик высокого класса, а тратит свое мастерство на катание богатеньких клиентов. Мог бы найти ему более достойное применение... Ага, опылял бы поля ядохимикатами, травил все живое... Лучше было бы?.. Лучше было бы, если б Иона был глуп, туп, никчемен и безобразен! Не умел шутить, не мог двух слов связать, чтобы я с легким сердцем могла вынести ему свой приговор... Да неужели у него совсем нет изъянов? Думай лучше! Так не бывает. Самый главный недостаток, конечно, характер. Самомнение и самодовольство. Брызжущая через край мужская сила... Именно она внушает страх. Но разве плохо быть сильным? Разве можно представить, что Иоанн похож на хилого слизняка Антона? Бр-р...»
Маша открыла глаза. Опыт не удался. Странно, что вместо обвинений она сама начинает его оправдывать. Можно подумать, что он само совершенство! Как бы не так! Мстительный, похотливый задавака и лицемер. Прикидывался таким интеллигентным, деликатным, а сам...
Лучше вообще о нем не думать больше, а то опять начинает звучать в ушах его голос... Низкий, с чувственной хрипотцой...
— Я хочу тебя. Зачем играть в кошки-мышки? Все леди делают это. Не бойся, не дрожи, это приятно. Попробуй, сама убедишься...
— Нет...
— Подожди, я сейчас поцелую тебя... Губы пахнут земляникой... Я голову теряю... Какая тонкая нежная шейка...
— Нет...
Зачем она его слушает?
— Разве ты хочешь навеки остаться синим чулком?
— Нет!
Откуда он знает о том унизительном подарке?
— Приехали, барышня.
Телега остановилась у околицы деревни. Маша спрыгнула с воза и размяла затекшие ноги.
— Спасибо.
— Вон в ту улицу и прямо. Дойдешь до путей, а станция правее.
Дед хлестнул лошадь и покатил дальше.
Глава 8
С ГЛАЗ ДОЛОЙ — ИЗ СЕРДЦА ВОН
Да неужели на свете мало баб? Что я, как последний пацан, слюни распустил? «Ах, не дала... ах, прогнала...»
Не одна, так другая. Все они, по сути, одинаковы. Все ломаются, строят из себя непорочную невинность, сопротивляются для вида... А у самих в глупых головках одна куцая мыслишка: не перестараться бы, не переломать комедию... А то и в самом деле поверит и оставит попытки...