Выставка собак
Шрифт:
В ее квартире было уютно, как бывает уютно в старых квартирах, где за многолетнюю жизнь хозяев набирается множество нужных и ненужных вещей, хранящих на себе отпечаток всех обитателей дома.
Он сел в кресло, откинулся на спинку, хотел было поджать под себя ноги — но не поместился, — и сказал: «Мне здесь так хорошо…»
Она принесла ему кофе, села на ручку кресла и как бы невзначай провела рукой по его ноге, повыше колена…
— Не стесняйся, — сказал он. — Делай все, что тебе хочется…
Кофе они не допили. Лихорадочно срывая одежду, они набросились друг на друга порывисто и жадно. Он словно поглощал еду в ресторане —
Когда через пять минут они, изнеможенные, раскинулись на кровати, стараясь больше не дотрагиваться друг до друга, она, улыбаясь, прошептала:
— Какие же мы с тобой животные…
— А разве нам было плохо? — спросил он.
Когда наутро они, похудевшие, похоже, на несколько килограммов, стали прощаться, он, ласково взяв ее за руку, сказал:
— Я хочу, чтобы ты все время была со мной… Мне кажется, мы теперь не сможем расстаться… Ты это чувствуешь?
— Да, — сказала она. Ей хотелось повиснуть у него на шее и никуда от себя не отпускать.
— Выходи за меня замуж… Согласна?
— Да, — сказала она, почти ничего не соображая. А потом, словно во сне, подумала: «Это судьба…»
Он был президентом крупной фирмы и денег ни на что не жалел. Свадьба была роскошной, свадебное путешествие — на один из экзотических островов, где в отеле их ждал номер с прозрачной стеной, открывающей вид на океан.
В Москве она покинула родителей и поселилась у него — в просторной пятикомнатной квартире, сделанной из двух бывших коммуналок. Сначала по инерции она ходила на работу, но как-то раз он ей сказал: «Зачем ты ходишь на работу! Занимайся собой, домом… И кроме всего прочего, я так скучаю, когда нахожусь в квартире, а тебя здесь нет… Иногда это просто невыносимо!..»
Она знала, что это была чистая правда. Разница в возрасте ничуть не мешала их любви. Он был так ласков, так нежен с ней, так грустно смотрел на нее, когда она куда-либо уходила, и так радовался, когда она возвращалась… Он просто любил находиться рядом с ней, сидеть близко, гладить ее плечи, руки, волосы… А когда она, бывало, лежала, раскинувшись на кровати, он не мог равнодушно пройти мимо и подсаживался к ней со словами: «Ах, как хорошо ты лежишь, какой у нас красивый животик, дай я его поглажу… Вот так…»
Он часто клал свою голову ей на колени… А она, в свою очередь, любила перебирать его густые темные локоны…
Им нравилось вместе гулять, бывать на природе, ходить в гости… Ему доставляло заметное удовольствие, когда окружающие обращали на нее внимание. Одну ее он почти никогда не отпускал, а если не мог с ней куда-либо пойти, то очень переживал и волновался. Когда она бывала, например, у своих родителей, он по несколько раз звонил и спрашивал, когда же она придет, иногда вызывая всеобщее удивление тем, что в приказном порядке назначал ей время быть дома, и она, не закончив общего чаепития с родственниками, срочно прощалась и уезжала, чтобы только его не расстраивать.
Он очень переживал за ее здоровье. Стоило ей порезать пальчик или пожаловаться на головную боль, он впадал чуть ли не в панику, начинал пичкать ее лекарствами. Если не знал, — какими, звонил родственникам и друзьям и заклеивал ей пальчик, как бы она этому ни сопротивлялась. Он так нервничал, что долго не мог забыть о ее недомогании, и чуть
Но вскоре появилась еще одна проблема… Однажды он увидел, как она, остановившись на улице, разговаривает с соседом и весело смеется… В этот вечер он был мрачен, но не говорил, что его расстроило. Через некоторое время в их доме делали ремонт два крепких, средних лет мужика. Она поила их чаем, угощала пивом, что-то помогала подержать, а когда они, немного стесняясь, спросили, можно ли пользоваться душем, она, поразившись на их вопрос, конечно же, разрешила…
Однажды муж пришел с работы пораньше, не как обычно. К этому времени рабочие закончили работу, один из них уже помылся и сидел с ней на кухне, попивая пиво, а другой еще был в душе…
Вечером он с ней не разговаривал и ходил по квартире чуть ли не скрежеща зубами. Она, пораженная, не знала, что и думать. В голову приходили смутные догадки. Но неужели он мог такое подумать — что она… с рабочими… Ночью его будто мучил кошмар, и во сне она расслышала фразу: «Конкурентов нельзя допускать на свою территорию… Они не должны существовать… Все, от кого пахнет спермой, — это враги…»
Он не разговаривал с ней и на следующее утро, но, уже стоя в дверях, чтобы идти на работу, вернулся, взял ее за плечи, посмотрел в лицо и сказал следующие слова: «С этого дня я буду запирать тебя дома. А на улицу ты будешь выходить вместе со мной — утром, когда я еще не ушел, и вечером — когда приду с работы».
Целый день, запертая в квартире, она рыдала. Следующие несколько недель пребывала в шоке. А потом привыкла — и ей даже стало хорошо. Живешь, ни о чем не думаешь, муж приносит продукты, покупает для нее одежду, гуляет вместе с ней, любит… Да, любит… Он по-прежнему был страстным любовником… И так же, по-прежнему, страстно, жадно и с неистовым напором почти каждый день удовлетворял свое желание… Ну кто бы еще так заботился о ней! Он обожал даже мыть ее сам, причем обязательно каждый день. Она пыталась прекратить каждодневные купания, так как знакомый врач-дерматолог не так давно просветил ее, что частое воздействие воды, да еще в сочетании с «навороченным» импортным мылом, портит кожу, — но ее усилия были напрасными. Он так любил купать ее! Погрузив в ванну, клубящуюся пеной, он водил мочалкой по ее коже, приговаривая: «Давай помоем теперь эту ручку, а теперь давай помоем эту ножку, а какую же попку ты отъела! Как же я тебя раскормил, крошка моя! — И в довершение: — Какая же ты красивая!»
Со временем тема «отъеденной попки» все чаще и чаще стала появляться в его разговорах, и в один прекрасный день он сообщил ей, что сажает ее на диету.
— Как?! — возмутилась было она. — А если я не хочу!
— Крошка моя! Это надо! Для твоего же здоровья! — ответил он тоном, не терпящим возражений.
И теперь по утрам и вечерам, когда они сидели вместе за столом, она грустными глазами наблюдала, как он поглощает свою любимую осетрину, крабовый салат, жареную картошку, французские пирожные и прочие вкусности, а сама изо дня в день пила кефирчик, грызла морковку и ела противный — жидкий, кислый — диетический творожок, который прилипал к нёбу. Своих денег — чтобы хоть тайком купить себе что-нибудь — у нее не было.