Выстрел из прошлого

Нестеров Михаил Петрович

– Занудный ты какой-то, на пионера похож: будь готов – всегда готов! Как Нахимов-Ушаков. Что еще тебе бабка с отцом о матери нашептали?

– Мать умерла в психушке в 1984 году. В клинике сказали, что похоронили ее на кладбище, место не показали. Не знаем, говорят, можете жаловаться. Но запомните: в суд мы ни ногой. Тащите сюда судью. Вот и все. Она не просто так умерла, причина смерти крылась в ее работе. Только отец знал, что она работала в военной разведке, поэтому он так безропотно принял отмашку врачей: «Не знаем, где она лежит,

можете жаловаться».

Инсаров вложил записку в конверт и передал Андрею со словами:

– Приехали. Дальше машина не идет. Мне перекусить надо.

– Где вы обычно едите?

– Там, где понравилось. И иду туда снова. Все просто. Давай прощаться.

Андрей хмыкнул и вышел из машины. Инсаров опередил его:

– Хлопнешь дверцей, я тебе по башке настучу.

«Хороший, послушный мальчик», – ухмыльнулся он. Чирков не закрыл дверцу, а натурально притворил, как калитку в любимый палисадник, только что не вздохнул мечтательно.

Инсаров окликнул его:

– Эй! У тебя мелочь есть?

Андрей с видимым удовольствием выгреб из кармана джинсов горсть мелочи с тем, чтобы подать нищему сыщику, заехавшему на бордюр-паперть. Но тот остудил его радость, принимая монеты.

– Пожалуй, этих денег хватит для того, чтобы взяться за твое дело.

Андрей склонился над дверцей и пристально вгляделся в Инсарова.

– Почему вы это делаете для меня?

Тот неопределенно пожал плечами.

– Виной тому моя сентиментальность... Ты стоишь между мной и моими воспоминаниями, – чуть слышно, чтобы Андрей не разобрал, сказал Виктор. – Считай, ты меня растрогал. Никогда еще я не искал мертвых. Это отвратительно именно в это время года.

Он завел машину и, найдя брешь в потоке машин, влился в него. Выключил аварийный сигнал.

4

Виктор вернулся домой раньше, чем обычно, прихватив по дороге упаковку пива. Открыв банку, он просидел с ней в кресле с четверть часа, словно держал в руке фужер с дорогим вином, давая ему подышать.

Он не ошибся, когда предположил, что в этот вечер будет думать о работе больше, чем в обычные вечера. Он не любил свою работу. Ему почти все время приходилось притворяться, играть роль сыщика-долбозвона, что, в конце концов, стало его второй натурой.

Работа частного детектива не приносила ему приличного дохода, скорее наоборот. Он не жаловался – сам выбрал профессию, и в качестве девиза, успокаивающего его совесть, выбрал следующий: «Для того чтобы выполнить работу, причины не нужны». Он знал, точно знал, что однажды возьмется за настоящую работу, которую уже назвал работой своей жизни.

Он дотянулся до телефона, стоящего на откидывающейся доске секретера, и поставил его на колени. Помедлив минуту, набрал номер напарника.

– Вадим?

– Нет, это голос Вадима.

– Давно не радовался?

– В смысле возбуждения?

– Ну да. Помнишь пацана, который приперся к нам в обед?

Ну так вот, он заплатил приличную сумму. Настолько приличную, что я решил взять его под защиту.

– Защищать начнем завтра? – бодрым голосом министра обороны осведомился Вадим.

– С сегодняшнего вечера. Знаешь, я научился распознавать страх в глазах. Пацан опасается за свою жизнь.

– Я так думаю, письмо – лишь предлог получить наши услуги. Он сам его написал – всего-то пара строк.

– О’кей, я тоже так думаю. Ты отсыпайся, а завтра в ночь сменишь меня.

– Я не могу в ночь. Нормальные люди ночью спят и размножаются. Давай поменяемся сменами.

– Ты стал невыносим. Возьму в напарники робота. – Виктор улыбнулся и стал загибать пальцы. – Робот не пьет кофе, не курит, не уходит на обед, чтобы вернуться к ужину, он не спит, в конце концов.

– Господи боже ты мой. Так ты думаешь, что наш президент робот?

5

Репортер независимой телекомпании НТК Екатерина Ларионова то ли в шутку, то ли всерьез предположила: пройти на территорию загородных владений начальника Государственного таможенного комитета будет так же не просто, как нелегально перейти границу. Она предвидела долгую процедуру обыска, пристрастного допроса, ответы на вопросы дотошных таможенников, этого сословия, которые не в почете ни в одной стране мира: «Оружия при себе не имею. Наркотики не провожу. Наличности ровно столько, чтобы подкупить вашего начальника, сделать приличный репортаж, вернуть деньги и подсчитать, сколько получилось сверху».

Она немного нервничала, оттого в голову пришли такие мысли, словно она репетировала роль.

Пара охранников проверила в стильном флигеле аппаратуру съемочной группы: две видеокамеры «Сони», микшер, микрофоны, особое внимание уделив батареям к камерам, которыми, если крикнуть: «У меня бомба!», можно напугать кого угодно, даже самих профессионалов.

Наконец после недолгих, но всегда неприятных минут досмотра охранники, не отличающиеся внушительными габаритами, разрешили съемочной группе сложить вещи и пройти в холл. Один из них, назвавшийся Александром, показал режиссеру места, где можно снимать: в самом доме и во дворе.

В холле висела картина одного из основоположников футуризма Карло Карра «Мать и сын», картина, от которой режиссер не могла оторвать взгляд, и стоила «семейка», по ее прикидкам, бешеных денег. Бывают вещи, которые западают тебе в душу и не требуют ни оценок, ни экспертиз.

Когда к съемкам практически было все готово, в холл этого громадного двухэтажного дома спустился хозяин, одетый в стиле «гольф»: мягкие туфли, свободные брюки, тенниска. Он был абсолютно лыс; единственная растительность на лице – короткая полоска усов, которая подчеркивала его резкие черты и глубокие складки. Еще за десять шагов до вставшей ему навстречу журналистки он разрешил мягким голосом: