Выстрел, который снес крышу

Колычев Владимир Григорьевич

– Ребята эти. Дима, Костя и Саша. Я во дворе убиралась, а они подошли, головы книзу; извините, говорят, погорячились.

– А ты?

– Что я? Отчитала их. Объяснила, где работаю. Сказала, что в следующий раз за ними бригада «Скорой помощи» приедет. Пошутила, конечно, но впечатление произвела, – тихонько засмеялась Эльвира. – Они пообещали, что больше не будут.

– И ты им поверила?

– Да. Видно же было, что ребята не в себе. С похмелья…

– А с каких это пор нетрезвое состояние является смягчающим обстоятельством? – возмутился Павел.

– Я тебя понимаю. Ты был военным следователем, работал с молодыми солдатами. И эти ребята

призывного возраста. Но раз ты работал с такими охламонами, ты должен понять их и простить…

– А если не прощу?

– Тогда у меня будут большие неприятности, – загрустила женщина.

– В каком смысле?

– В прямом. У Димы отец большой начальник. Мне Саша об этом сказал. Ну как бы невзначай. Мне он, может, ничего не сделает, но будет вставлять палки в колеса, если мой дом вдруг сгорит. Я, конечно, Диму во всем и обвиню, потому что у меня с ним конфликт был, – кивком она указала в сторону дома с фахверками. – Но кто мне поверит? Как бы самой крайней не оказаться.

– А ты думаешь, дом сожгут?

– Если я так думаю, то и они подумать могут.

– Логика, конечно, в этом есть.

– Так что прошу тебя, не связывайся с ними.

– Уже связался.

– Забудь. А простуду мы твою вылечим. В бане. Старинным дедовским методом, – многообещающе улыбнулась Архипова. – Всю хворь как рукой снимет.

Баньку она истопила сама. Привела Павла в трапезную, обставленную скромно, но со вкусом, помогла раздеться, велела идти в парилку, куда вскоре пожаловала сама, но не голышом, а с накинутой на плечи простыней. Отпарила липовый веник, отхлестала Павла с ног до головы, отчего тело стало масляным. Температура в сауне приближалась к ста двадцати градусам, а после того, как Эльвира плеснула на каменку воды с эвкалиптом и выскочила за дверь, у Торопова возникло непреодолимое желание последовать за ней. Но все-таки он выдержал обжигающий пар, закрыв лицо руками. А когда внешний жар спал, вышел в прохладную, как ему казалось, моечную, где под струей душа спиной к нему стояла Эльвира.

– Убить меня хотела? – спросил он, чувствуя, как его знобит изнутри.

– Зачем мне тебя убивать? – не оборачиваясь, весело отозвалась женщина. – Ты мне еще пригодишься. Дом красить, забор ставить.

– Забор не потяну, – мотнул он головой. – Времени не хватит.

– А сколько тебе нужно времени?

– Если самому, то месяца три…

– Так и оставайся на три месяца. Я уеду, а ты оставайся. Тебе же все равно жить негде.

– Негде, – кивнул Павел. – Но не будем об этом.

– Становись под душ, – сказала Эльвира, освобождая для него место.

Архипова ушла, и Торопов вскоре, смыв с тела липовое масло, последовал за ней. В трапезной было темно. Она освещалась лишь тусклым вечерним светом, проникавшим в окошко. Женщина лежала под простыней на расправленном диване и ждала Павла.

– Как ты себя чувствуешь?

– Да так, – неопределенно пожал он плечами.

Не очень-то помогла ему банька, и тело продолжало сотрясаться, как в лихорадке, а еще голова разболелась, и к горлу подступила тошнота. Если ему и хотелось сейчас лезть в постель, то лишь для того, чтобы свернуться калачиком, лежать и ждать, когда спадет жар. Но Эльвира спокойствия ему не обещала.

– Ничего, скоро все будет в порядке, – с шаловливыми нотками в голосе сказала она. – Сейчас закончим лечение, и все будет хорошо…

Она поднялась с постели, взяла его за руку, жестом пригласила лечь на спину, сама забралась на него верхом, вялым бюстом прижавшись к его

груди. Какое-то время она просто лежала на нем, согревая теплом своего тела, а когда он созрел для любви, начала действовать. И ее, казалось, ничуть не пугало, что она может заразиться…

7

Увы, но баня и прочие утехи хворь не изгнали. Ночь Павел провел в горячечном бреду, утром его донимали температура и боль в суставах, и только к вечеру ему стало немного легче. Зато теперь он точно знал, что с психикой у него все в порядке. Во-первых, огрести так плотно можно было только наяву. Били его так сильно, что будь он в иллюзорном мире, боль и встряска вытащили бы его оттуда. Во-вторых, ночью к нему подходила Эльвира, живая и настоящая, но ни разу не появилась покойная Маша. А ведь он как раз находился в том состоянии, когда казалось, будто явь плавится, как пластилин под знойным солнцем.

Дом долгое время стоял без присмотра, запылился, поэтому весь день Эльвира наводила порядок, мыла полы, воевала с пылью, но Павла ни о чем не просила, хотя работы для него было полным-полно. Внутренний наличник на окне подправить, планку между бревнами подбить, отошедшую половицу закрепить, прокладка унитазного бачка рассохлась, вода протекает, и здесь нужны мужские руки. Но пусть он выздоровеет, и тогда все сделает как надо. И во дворе, как уверяет Эльвира, полно работы.

Торопов думал взяться за дело утром следующего дня, но после ужина ему стало совсем хорошо. Эльвира уже убралась в кухне и сейчас пропалывала клумбу за домом. Он мог видеть ее из окна, на котором отошел наличник. Женщина стояла в полный рост, опиралась на тяпку и смотрела вверх на багряные облака над головой. Может, потому и не сразу заметила подошедшего к ней вдруг соседского парня. Белобрысый, с крупным носом, большими, тяжелыми кулаками; одетый в рубашку без рукавов, отчего было видно, как перекатываются бицепсы на сильных руках. Похоже, он нарочно поигрывал мускулами, чтобы произвести впечатление на Эльвиру. Взгляд нахальный, масленый.

– Скучаем? – залихватски спросил он, не вынимая рук из карманов.

Говорил он громко, но стеклопакет заглушал звук, поэтому Торопову приходилось напрягать слух.

Архипова вздрогнула, но недовольства не выказала. Заметив, как смотрит на нее молодой нахал, она ответила ему жеманной улыбкой.

Видно было, что Эльвира нравилась ему. То ли склонность у него была к женщинам бальзаковского возраста, то ли просто не имел пары, а надо как-то выходить из положения, чтобы не казаться неудачником в глазах своих дружков. Так или иначе, настроен был парень решительно. Да и Эльвира не прочь была пофлиртовать, а может, попробовать с ним коктейль и покрепче. Молодой он, вряд ли больше двадцати пяти лет, а она уже в годах, но все равно ее тянет на мальчиков. С женщинами такое бывает. И самолюбию льстит такая связь, возникает иллюзия, будто она вновь молода, что также чертовски приятно.

– Да нет, с вами здесь не соскучишься, – с намеком на недавние события бодро отозвалась Архипова.

– Ну, погорячились немного, с кем не бывает.

– Ничего себе погорячились. Мой Павел с температурой сейчас лежит.

– Это у него от страха. Кишка тонка, потому и воспалилась… Зачем он тебе, такой хлипкий?

– А мы разве с вами на «ты»?

– А ты что, такая старая, чтобы с тобой на «вы»? – удивленно повел парень бровью. – Ты еще девчонка хоть куда!

– А куда именно? – с иронией и кокетливо спросила Эльвира.