Выстрел на Рождество
Шрифт:
— Я не могу так сказать, пока не позвонит Игорь Дегтярев, — возразил Дронго. — А пока он не позвонит, я должен встретиться с адвокатом.
Джил взглянула на Вейдеманиса.
— Он прав, — кивнул Эдгар, — такой порядок. Мы можем прекратить расследование, но должны соблюдать наши принципы.
— Какие принципы? — не выдержала Джил. — С этими людьми нельзя придерживаться правил хорошего тона. Они их просто не понимают.
— И это говорит графиня Вальдано? — иронично спросил Дронго. — Тебе не кажется, что ты забываешь главный принцип аристократов? Ровные отношения со всеми, с кем вы общаетесь. И с господами, и со слугами, и с приятными людьми, и с неприятными, и с воспитанными,
— Они не аристократы, — с отвращением заметила Джил, — и я бы на твоем месте давно дала им понять, что так нельзя себя вести.
— Я это сделаю, когда они мне позвонят, — ответил Дронго.
Через час они встретились с мистером Уоллесом в холле отеля, куда приехал адвокат. Адвокат был все в том же мешковатом костюме, в котором вчера приехал в замок. Только галстук был другой, не столь мрачный. Они уселись в холле отеля на небольших диванах, стоявших в углу. Уоллес заказал себе кофе, Дронго попросил чай.
— Вчера нам не удалось толком переговорить, — вкрадчиво заметил адвокат, — но, насколько мне удалось узнать, вы вызвали определенное недовольство хозяев замка. Они считают, что вы слишком увлеклись поисками возможного убийцы, нанеся невольную травму всем проживающим в этом доме.
— Я занимался своим делом, — напомнил Дронго, — меня попросил об этом сам хозяин замка и старший брат подозреваемого. Я должен был попытаться найти убийцу.
— Вы его все равно не сможете найти, — вздохнул Уоллес. — Дело в том, что наш местный следователь составил своебразную схему, рассчитав, кто и где мог находиться в момент убийства. Посмотрите, я взял эту копию, — он достал из кармана сложенный вчетверо листок, развернул его. Это был чертеж третьего этажа замка.
— Вот видите, — показал адвокат, — здесь всего две лестницы, и из окон нельзя ни выпрыгнуть, ни куда-то спрятаться. В момент выстрела Ольга Игоревна была у правой лестницы, а ее сиделка поднималась со второго этажа. Таким образом, лестницы отрезаны. Игорь, услышав выстрел, выбежал из своих апартаментов и бросился в комнату своего младшего брата, который уверяет, что в это время стоял на лестнице и Лилия его просто не могла увидеть, так как поднималась наверх. Виктор побежал следом и увидел старшего брата. Потом там появились Ольга Игоревна и ее сиделка. Дзидра поднялась со второго этажа, она спускалась к дочери. Если не считать детей, то там больше никого не было. Лапесская и Халдаров были вместе в его комнате. Что касается остальных, то Сумманен был на улице, а миссис Бремнер пошла за вином. Вот и все. В доме больше никого не было. Таким образом, можно предположить, что Виктор выстрелил, затем побежал к лестнице. Когда появился Игорь, он вернулся обратно и начал уверять брата, что не стрелял. Возможно, он действительно был в таком состоянии, что мог даже не помнить об этом. Собственно, на этом я и буду настаивать в суде.
— Схема хорошая, но ваш следователь подгоняет ее под свое обвинение, а вы с ним соглашаетесь, — заметил Дронго, внимательно разглядывая чертеж. — Здесь есть очевидный недостаток, который вы не имели права пропускать.
— Какой? — спросил Уоллес. — Покажите.
— Если Виктор выстрелил в Злату и побежал затем к лестнице, я вполне допускаю, что его не могла видеть в этот момент сиделка. Но ведь Игорь выбежал из своих апартаментов и побежал к брату. Каким образом тогда Виктор мог найти время забежать к брату и выбросить оружие с другой стороны? Ведь пистолет нашли именно там?
— Это не противоречит нашей схеме, — возразил Уоллес, — он мог сначала метнуться к старшему брату за помощью, а затем выбежать на лестницу. И когда был у брата, то вытер пистолет и выбросил оружие, схватившись за ствол. Устраивает такое объяснение?
— Нет, —
— Возможно, вы правы, — неожиданно быстро согласился Уоллес, — и я должен сказать, что прокурор мог задать мне такой же вопрос. Поэтому я готов и к нему. Мы можем предположить, что пистолет выбросил кто-то другой. И тогда понятно, почему на нем нет отпечатков Виктора. Кстати, в полиции убеждены, что это сделал сам Игорь, но нет никаких доказательств. Возможно, что на суде мы сумеем установить истину и тогда поймем, как все произошло.
Дронго с невольным восхищением посмотрел на своего собеседника. Он понял замысел адвоката. И понял, почему так настойчиво возражала против его появления Ольга Игоревна. Это был хорошо продуманный трюк с адвокатом, который должен был оказать свое влияние в ходе судебного процесса на присяжных. Если прокурор начнет настаивать, что Виктор не мог успеть выбросить оружие, то сделает заявление его парализованная мать, которая расскажет о том, как она выбросила пистолет, предварительно вытерев отпечатки пальцев. В таком случае часть вины ложится на Ольгу Игоревну, осудить которую присяжные, набранные из солидных шотландских семей, просто не посмеют. Автоматически это смягчает приговор самому Виктору и делает невозможным осуждение его матери, попытавшейся спасти своего младшего сына. Возможно, адвокату удалось убедить Ольгу Игоревну, что подобное признание поможет Виктору избежать более сурового наказания, а ей не будет ничего грозить, кроме минимального наказания или крупного штрафа, который она легко уплатит.
— Вы знали о том, кто выбросил оружие? — спросил Дронго.
— Я ничего не знаю, — отвел глаза Уоллес, — я всего лишь адвокат, представляющий интересы семьи Дегтяревых, а не прокурор, который пытается «утопить» их младшего сына.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— И не отвечу. Я же сказал, что работаю адвокатом, а не прокурором.
— Зачем вы хотели со мной встретиться?
— Чтобы вы поддержали мою версию. Убийство в состоянии аффекта. Ваше появление не может остаться незамеченным. Вы слишком известный и независимый эксперт. Если вы разрешите, я заявлю вас свидетелем на нашем процессе, и тогда вы сможете там выступить в качестве представителя стороны защиты.
— И помочь вам добиться минимального наказания, — понял Дронго. — Все верно, мистер Уоллес. И все рассчитано математически правильно. И с точки зрения логики, и с точки зрения оказания нужного эффекта на присяжных. Но есть еще один момент, о котором вы упрямо не хотите говорить.
— Какой?
— А если стрелял не Виктор? Если вдруг прокурор сумеет доказать, что Виктор Дегтярев не стрелял в свою знакомую? Что будет тогда? Ведь Виктор категорически не хочет признавать свою вину, несмотря на все ваши уговоры и даже возможное письмо матери, которая тоже хочет ему помочь.
— Этого не может быть, — твердо сказал Уоллес, — чудес не бывает, мистер Дронго. Я человек верующий, но не в такие чудеса. В замке больше никого не было. На третьем этаже никто не мог появиться незамеченным, а затем исчезнуть. Просто физически невозможно.
— Когда должен начаться судебный процесс?
— Через несколько дней, — сообщил мистер Уоллес.
— Я подумаю над вашим предложением, — пообещал Дронго.
— Подумайте, — кивнул адвокат, — а я поговорю с семьей Дегтяревых. Они могут оплатить ваше пребывание в Шотландии до суда. И все ваши расходы. Но, конечно, при условии, что вы выступите на суде с изложением нашей позиции.