Выстрел по «Ледоколу» Как Виктор Суворов предавал «Аквариум» (Когда врут учебники истории)

Кадетов Александр

Заканчивая свои заметки по поводу предательства одного человека, не могу не отметить определенную тенденцию в средствах массовой информации по героизации людей, которым честный и порядочный человек, по меркам высокой морали и нравственности, не должен подавать руки, Резун — на книжных полках, на телевидении, на страницах наших газет, там же и другие люди, раскрывающие тайны самых тайных операций, выступающие со своими отчетами перед иностранными законодательными комиссиями, некоторых даже выбирают в депутаты. Не они герои нашего времени и никогда ими не будут, и вряд ли следует их выставлять в положительном свете юпитеров на всю великую матушку Россию и на весь мир, демонстрируя свою ущербность. В нашей стране все есть, в том числе и настоящие герои, перед которыми наши средства массовой информации в большом долгу.

Валерий Калинин, капитан 1 ранга в отставке

«Независимая газета», 25 12 2003 г.

Приложение 2

предатель — не историк ты! (Поэма)

[Сюжет девятый из книги о бойце невидимого фронта «Через грань»]

Если бы то, что сказал В. Суворов сегодня, было сказано им во время войны, никто не сомневался бы, что он продался врагу.

Военный историк США Альберт Акселл

1. Кому он нужен?

Ах, какое лето за окошком! — Льют грибные, летние дожди, Словно говорят. «Бери лукошко, По грибы немедленно иди!» Так случилось, в это время Васин На недельку в отпуск прилетел И сказал, что с радостью согласен, Укатить за городской предел… Снова ощутить красоты края, Где сосновый корабельный бор Встретит вас, невольно поражая, Строем

из красавиц на подбор. Где березки, вытянувшись в небо, Кронами прошепчут с высоты Свой упрек за то, что долго не был Пленником их русской красоты… Вновь стучит по стыкам электричка, Вновь кричат над гнёздами грачи, И опять, как в детстве, по привычке В лес идем тропой от каланчи. А меня, хоть повод и прекрасен, Вовсе не грибы тянули в лес, Для меня мой друг Алеша Васин Был важнее всех лесных чудес. И когда у каждого в корзине До краёв легли боровики, Прихватили в сельском магазине, Чем грешат в России мужики. В ожиданье нужной электрички, Под дымок волнистый папирос, Под сырок и холодок «Столичной» Я затронул мучивший вопрос: «Не пойму: кому же лже-Суворов, Как предатель, люб и почему, Рвутся помогать они без споров Клеветать на Родину ему? Зная, что продажный лжеписатель, У британцев числясь в холуях, Под диктовку тех, кто зря не платит, Так Отчизну хает — просто страх. Передёрнув факты, как картёжник, Обесчестив мертвых и живых, Среди нас нашел, дивиться можно, Тиражеров пасквилей своих».

2. Выбор лишь один

Васин хмыкнул: «Не гадай, не надо: Здесь врагам России Грызуны, Что нас утопить в помоях рады, Как похмелье пьяницам, нужны. Посмотри, чем потчуют с экранов: Сплошь убийства, пьянство и разврат. Щедро сыплют соль на наши раны, Всё, что было свято, не щадят! Им нужны для этого подонки, По уши погрязшие в грехах, Дьяволу продавшие душонки, С ложью, как со жвачкой, на устах. Позабывшие о том, что у любого, Как нам все религии твердят, Выбор лишь один, и нет иного: Либо рай, или дорога в ад! И о том, что путь в горнило ада Или в царство рая — в небеса, Связывать с судьбой, увы, не надо — Каждый это выбирает сам. Ичто шанс спасенья — покаянье — Лишь тому доступен, кто прозрел И с пути грехов и порицанья На достойный путь сойти сумел. Атому, кто зло и подлость множит, Без чего уже не мыслит жить, Вряд ли покаяние поможет — Кары за грехи не избежит».

3. Упущенный шанс

«Шанс: конспиративная квартира — Кузница для ковки подлецов, И кузнец от адского горнила — Сатанист, но с ангельским лицом. В арсенале для греховной цели Деньги, пытки, козни шантажа… Этим в ад здесь сманить сумели, Если с червоточиной душа. И Грызун не долго колебался И не сильно совестью страдал — На крючок серебряный попался, Душу быстро Дьяволу продал. Грех велик. Был шанс остановиться. У страны прощенья попросить. Предпочёл он клеветой отмыться: Личный грех — на Родину свалить. Думал, если будет лить помои, Обвиняя Родину свою, — Этим душу от греха отмоет. Что сгубил по трусости в бою. Мыслил как «историк» оправдаться, Но, по воле прежнего врага, Должен чем прикажут заниматься И без меры под диктовку лгать.

4. Лже-«Аквариум»

Изадача: Опозорить Службу, Ту, в которой Родине служил, Ту, в которой крепко ценят дружбу, И в беде не бросят с кем дружил. Где на ветер не бросают слова, Где своих, как трусы, не сдают, И, как за себя, в ней за любого Можно быть уверенным в бою. То есть ГРУ — военную разведку. Хоть её задачи чётко знал: Лишь следить за супостатом цепко, Чтобы тот внезапно не напал, Не топтался по просторам нашим, Не громил, что создано трудом, Не врывался ураганом страшным И бедою в каждый мирный дом. Знал и то, что лучшие из лучших Добровольно в эту Службу шли, Ну а те, кто запятнали души, В ней открыто места не нашли. Но порой — в семье не без урода, В стаде зло — паршивая овца, И для ГРУ — защитницы народа, Как чума — двуличность подлеца. И Грызун Не в бой, как вышло, рвался — Карьеристом за кордон попал, Лишь в бою с угрозой повстречался — Струсил: ГРУ и Родину предал. Не отверг и грязного заданья — ГРУ представить службой подлецов! Результат продажного старанья — Пасквиль — Лже-«Аквариум» — готов! Трус, прислужник, карьерист и гомик — Чем клеймо — ПРЕДАТЕЛЬ — заслужил Все на сослуживцев лжеисторик, Исключив себя, переложил. Показав, что средь пьянчуг и трусов, Стукачей, развратников, тупиц, Он — святой Советского Союза — Был одним из самых светлых лиц. Только он, как истинный разведчик, Вербовал, секреты добывал, Проводил, не зная страха, встречи И проблем со слежкою не знал. И, томясь в среде «дурного сброда», Он спасенья лучше не нашел, Чем стезя предателя народа, И к врагу в подштанниках ушёл…» Васин улыбнулся: «Как шедеврик? Трудно без блевотины читать! В этом весь наш правдолюб-изменник, Раз начав — не прекращает врать. Что не «эпос» — тем забавней сказки! Цель — себя и шефов обелить. Их архив — лишь дрожжи для закваски — Тесто лжи — его удел месить… От всего, что месит лжеписатель, Прет спецслужб Британии душок, Что прикрыть пытались, в результате Выдает невольно их дружок».

5. Лже-«Ледокол»

Солнце в небе ласково сияло, Плыли кучевые облака, От «Столичной», что в тени стояла, Мы лишь треть отмерили пока. Рыжий кот, что грелся с нами рядом, Съев кусок одесской колбасы, Как звезда военного парада, Хвост подняв и навострив усы, Не спеша проследовал к перрону, Разогнал проворных воробьёв И

в тупик прошествовал к вагону, Где имел, как видно, стол и кров. Осушив по стопке за удачу, Под селедки редкостный посол, Я, пробел в познаниях не пряча, Стрелку перевел на «Ледокол». В нём полки советские считая, Пальцы рук и даже ног загнув, Лжеисторик рьяно убеждает: Мы втянули Гитлера в войну. Жаль, ею наставник поскупился — Дать ему считалку пожалел, Без неё бедняга так трудился, Что, чеша затылок, облысел. Чтоб прозреть, тревожу Алексея: «Разъясни: он прав или не прав? Ведь не зря ж взбрела в башку идея, Чтобы врать, все истины поправ!» Алексей заметил: «Между прочим, Лжец, погрязший в танках и полках, Ими нам не зря мозги морочит — Пыжится остаться в дураках. Знает истину того, о чём долдонит Всякому проверить не дано, Ну а он за стерлинги хоронит, Что известно всем давным-давно. Пыжится освоить Как «историк»! Что на тех, кто платит, — нет вины! Только СССР хулы достоин Как зачинщик проклятой войны. Нет уж тех, Кто сдал фашистам чехов, Кто одобрил Австрии аншлюс, Предал Польшу, чтоб помочь с успехом Взять фашистам под прицел Союз. Этот бред в «республике последний» Сам же лжеисторик развенчал: Черчилль — это факт, уже не бредни — Нас столкнуть с фашистами мечтал. Находясь в тисках морской блокады, Не имея средств спасти страну, «Переплавив на мечи» ограды, Шёл на всё, чтоб нас втянуть в войну В МИД наш зачастили дипломаты, Верность в клятвах музыкой лилась, Лишь решили, что сплотиться надо, — Гитлер в курсе… Заявленье ТАСС Наши планы, суть переговоров, О войсках, что развернуть брались, — Все с «лихвой» фашисты знали скоро, Сдали те, кто в верности клялись. ТАСС британцев уличило в этом, Обвинен не кто-нибудь — посол!.. Та «лихва» и обернулась бредом — Из которой выплыл «Ледокол». Гитлер сам таил к нам волчий голод И лишь повод проглотить искал, И британцы дали этот повод, Черчилль после радость не скрывал. «Бьют друг друга», — подытожил тут же, В роковой для новой жертвы час, — «Пусть, чем больше перебьют — тем лучи Для него, конечно, не для нас… В Мюнхене кровавый меч ковался, Есть за что Британии краснеть, Зря Грызун её отмыть пытался — Вечно за брехню в Аду гореть!»

6. Лже-«Очищение»

Солнце в небе к западу клонилось, Средь листвы резвился ветерок, У избушки, что в лесу курилась, Что-то ел из миски кобелек. А с избушки две вороны дружно Вглядывались в то, что пес жевал, И решили, что проверить нужно, Чем он так усердно пировал. Вмиг одна ворона приземлилась Прямо перед самым носом пса И нахально так вблизи крутилась, Что у пса озлобились глаза. И нахалку пес в порыве гнева Прочь погнал от трапезы своей, Но, пока он рядом с миской не был, Клюв второй долбил добычу в ней. Пёс погнался за второй воровкой, Первая, не тратя время зря, Подлетев, глотала со сноровкой Из собачьей миски все подряд. Оценив, как видно, степень риска Проворонить пищу сгоряча, Пёс уже не отходил от миски, Доедал остатки, зло рыча. Алексей смеялся: «Ну и птицы! Показали на примере пса, Что нельзя напрасно горячиться, Даже если зло слезит глаза. Время, успокоив вспышку злобы, Даст её причину оценить, Не спеша найти решенье, чтобы Самому себе не навредить… Но не зря судьбою жертв расправы Лжеисторик головы кружил, Цель все та же: увести от правды, Грех виновных утопить во лжи! Спрятать тех, кто их оклеветали. Дали повод Сталину — убрать, Обезглавив армию, мечтали Нас, как Польшу, Гитлеру отдать. Ну, а где пригрелся лжеисторик? Чей холуй готов прикрыть грешок? Там в архивах и порыться стоит, Прёт оттуда клеветы душок!»

7. Автору «Последней республики»

Подкатила наша электричка. Опустевший — позади перрон. Рельсов и вагонов — перекличка. Без границ раздолье — с двух сторон. За окном березок белизною Отплясала роща, как пурга; Речка серебристою змеею Уползла в крутые берега. Сквозь мостов стальную паутину Зеркалом сверкнула моря гладь, Наступило время, взяв корзину, На прощанье руки лишь пожать. Жаль, что день стремительно промчался, И уже его не повторить, Счастье в том — он в памяти остался, Есть о чем, припомнив, погрустить! Дома перед сном из интереса Пролистал вновь пасквиль Грызуна, В коем он, как тот кобель у леса, Ради фунтов зло рычит на нас. Отобрал у Сталина Победу, «Злой марксизм» в свидетели призвав, О своём уме, кичась, поведал, Дураками всех вождей признав. Пыжится казаться другом нашим, Слово «наш» нередко применял, Позабыв — для нас он враг со стажем С той поры как шкуру поменял. Кем он стал для проданной Отчизны, С тем клеймом, которого не смыть, Кем живет и будет — после жизни, Я готов, чтоб помнил, повторить:

«Предатель — не историк ты!»

Резун, то бишь «Суворов», брось! Не пыжься в бездне клеветы Прикрыть с надеждой на авось, Что не подлец — историк ты! Когда начетчик и схоласт Берётся что-то доказать — Хорошего не жди, не даст: Из дважды — два получит пять! Когда предатель слезы льет, Пытаясь тщетно доказать, Что предал свой, любя, народ, Не верь — привык уже не врать. Ужасно плохо, если вдруг Предатель он же и схоласт, Не отделив котлет от мух, Святое — клевете предаст. Пример: творенье Резуна — «Последняя республика» Где автор, выжив из ума, Грызет «очко» от бублика! В нем, взвесив факты, а не бред. Любой читающий поймёт, Лишь «мух отделишь от котлет» — Все понимай наоборот! Коль совесть Дьяволу продал Он грешным взором му…ка, В любом святом, что в грязь топтал, Мог видеть только «дурака»! И оппоненты, и вожди В его, предателя, строках — Другого от лжеца не жди — Все оказались в «дураках»!