Выстрел в Опере
Шрифт:
— Как интересно!
«Он что же, скажет ей правду?»
— Но куда любопытнее то, что, если верить книгам, вещица эта дарит своему обладателю огромную власть, — коли не сказал, то приоткрыл правду он. — И как каждая власть, она забирает чужие жизни.
Нет! Открыл нараспашку!
— Я не понимаю вас, — сказала Анна.
Маша, отступившая под фасадный барельеф «Крещение Руси», понимала того меньше.
Говорить правду слепым было вторым из 13-и Великих запретов, записанных в книге Киевиц!
За
— Когда вы начали писать стихи?
— В одиннадцать лет… Нет-нет. То пустое. Я уничтожила все. Настоящие я стала писать лишь сейчас.
— В Киеве, — сказал Киевицкий.
— Выходит, что в Киеве, — удивленно согласилась его визави. — Когда встретила вас, — промолвила она после молчания.
По меркам 1907 года это было равносильно прямому признанию в любви.
— Помните, — подпел ее Демон, — мы повстречались с вами здесь, на Владимирской горке?
— Вы тоже помните это? — Было слышно, как обрадовалась Анна. А Маша, находящаяся в роли слепого слушателя, постаралась вызвать из памяти рисунки их лиц — и вдруг поняла, как они похожи.
Демон с татаро-монгольскими глазами и скулами — и Анна, провозгласившая свою бабку татарской княжной не без причин. Бледная, чернобровая, с крупным носом, она чем-то неуловимо походила на татарку. Или египтянку. Или херсоносийку…
…будет твоею моя дорога!— Вы помните, что случилось с вами в тот день?
— Я нашла свой тайник! — звонко вспомнила девушка. — Вы правы. Лира точно дала мне силы.
— Но довольны своими стихами вы стали позже, — снова подтолкнул ее Демон.
— Да, когда Коля приехал в Киев зимой.
— Когда вы сами вызвали его… Вы написали другу вашего брата Андрея. Вы знали, Николай влюблен в вас. Знали и то, что он выпустил свой первый поэтический сборник. Вы вложили в письмо свои стихи.
— Вы помните и это? — сконфузилась Анна. — Но почему? — тревожно вопросила она.
— А потом он приехал.
— Да. Он сказал, мои стихи достойны публикации. Раньше он говорил иное, советовал мне стать танцовщицей. Впрочем, думаю, он и тогда желал сделать мне приятное.
— Ведь по приезде в Киев он сделал вам предложение.
— Да. — Маша различила надежду на ревность.
— И вы согласились.
— Да.
— И появились совсем иные стихи.
— Да.
— А теперь вы отказали ему. Когда ж это было? Сегодня? 13 октября… Ведь ваши стихи так хороши!
— Это не имеет касательства к делу! Я отказала ему, потому что… Я люблю вас, господин Киевицкий!
«Боже! — подумала Маша. — Боже!»
С Михайловской-Владимирской горы полетел серебряный звон. Ему откликнулись колокола древней
— Я не знала, люблю ли я Колю, — говорила Анна, — мне казалось, что люблю, когда я согласилась стать его женой. То было странное чувство. Я писала своему другу, мужу моей покойной сестры. Все точно у Брюсова!
сораспятая на муку, враг мой давний и сестра, дай мне руку! Дай мне руку! Меч взнесен. Спеши. Пора.— зачла Анна Горенко.
Колокола звенели.
— Вы чувствовали на редкость точно, — отметил Киевский Демон. — Поскольку Николай Степаныч не переживет окончательности вашего отказа.
— Как вы можете знать это? — вспыхнул вопрос.
— Как, вступив с вами в брак, не сможет пережить и вашей силы.
— О чем вы?
— Вы припомните мои слова. Обещаю.
— Тогда я тем более не должна выходить за него. Я верну все подарки, я прерву переписку. Мы не будем больше встречаться. Никогда!
— Поздно. Вы выбрали свою жертву.
— О какой жертве вы мне толкуете? Я не понимаю вас! — в отчаянии вскричала она, впадая в невротическое состояние.
«Сволочь!» — впала в соболезнующее состояние Маша.
— Я рассказал вам про Лиру. Однако… вы можете выбросить ее.
— Это какая-то нелепость!
— В таком случае выходите за него замуж. Если вы не желаете смерти другу вашего детства Николаю Степановичу, выходите за него. И уезжайте из Киева. Вам тут не место.
— Но… я… Вы… — залепетала Анна.
— Да, Анна, — сказал он. — Я вас не люблю.
Ответа не было.
Топот ног — Анна бежала прочь от нелюбви, от пощечины, отвешенной ее гордости.
Колокола звенели.
— Вот дельце и разрешилось. Надеюсь, успешно, — донесся до Маши из-за угла голос Демона Анны.
В ту же минуту кто-то положил ладонь ей на плечо.
За ее спиной, прижимая палец к губам, стоял Машин Демон.
— Стой! — приказала Киевица, едва их скрыл поворот.
Машин Демон не имел права встретиться здесь с Демоном Анны.
Встречаться в Прошлом с самим собой было одним из 13-и Великих запретов.
Потому разъяренно молчащая Маша спустилась вслед за Демоном с четырех чугунных ступенек и пошла в сторону умостившейся на Лысой Горе Кокоревской беседки. Не оглядываясь, чтобы узреть двойника Киевицкого — младшего на сто лет и такого же бессердечного!
— «Выходите за него замуж»! «Выходите за него»! — громко передразнила она. И зачитала наотмашь: