Выстрел в прошлое

Александрова Наталья Николаевна

— Не называйте ее так, Виктор Петрович, не трогайте вы имя бедной женщины, которая погибла два года назад в автомобильной катастрофе и покоится себе с миром на витебском кладбище.

— Так объяснитесь, — настойчиво просил Виктор Петрович, его мозг отказывался воспринимать все рассказанное.

— Какое отношение это имеет к вам? Знаете, эта очаровательная дама с Кипра имела одну необычную привычку: она никогда не фотографировалась. Ну то есть совершенно! Просто избегала фотоаппаратов. Никаких групповых кадров, никаких трогательных семейных портретов… Но раз

уж вы хотели подробного отчета… Если дама ездила на Кипр, значит, даме оформляли визу. И под какой бы фамилией она при этом ни фигурировала, фотография в консульстве должна быть ее собственная. Ну не буду вас утомлять, остальное дело техники. Вот что мне удалось получить и увеличить. Не хотите ли взглянуть? — Он достал из кармана фотографию.

Вересов взглянул на нее и ахнул:

— Она!

— Вы сказали, не я.

— Боже.., я не могу поверить.

— Мое дело — сообщить вам факты, а поверите вы им или нет — это как вам будет угодно. Вы просили дать вам подробный отчет. И я постарался передать вам каунасскую историю в подробностях.

— Да, я понимаю, вы правы.., значит, она была не тем человеком, за которого себя выдавала, теперь я понял… — Виктор Петрович посмотрел на своего собеседника с такой болью, что тот почувствовал к убитой женщине, которая выдавала себя за Людмилу Шитову, невольное уважение, как уважал он любого мастера своего дела, уж эта в своей достаточно редкой специализации была дока!

— Но вы не сказали мне главного — кто и за что ее убил?

Вересов поднял глаза на своего собеседника, почувствовав его выразительное молчание. Тот смотрел на Вересова, как на неразумного младенца, и покачивал головой.

— Ах, Виктор Петрович, Виктор Петрович… Имеющий глаза да увидит… Над вашей квартирой, выше этажом, живет инвалид, старый человек, имеющий большой вес в криминальных структурах нашего города. Он окружил себя мощной надежной проверенной охраной. Несколько месяцев назад враждующая с ним группировка предприняла попытку ликвидировать этого человека, но его охрана оказалась на высоте. Тогда они обратились к специалисту, столь блестяще зарекомендовавшему себя в каунасском деле. Когда вы познакомились с Людмилой, если можно так выразиться?

— В июне, — ответил Вересов упавшим голосом.

— Вот-вот. Она начала подготовку к операции.

— Не может быть. Я не верю…

— Ваше право.

— Но.., рояль! Она не собиралась покупать никакого рояля! — В голосе Вересова зазвучала слабая надежда.

— Ну, нельзя же в точности повторяться. На этот раз она сделала бы какую-нибудь другую крупногабаритную покупку. У вас какой холодильник? «Розенлев»?

— Да не помню я!

— Вот, а она захотела бы «Электролюкс» или наоборот.

Вересов потерянно молчал.

— А охрана вашего соседа сверху тоже не зевала и каким-то образом вычислила эту вашу Людмилу — то ли кто-то ее случайно опознал, то ли предупредили о ее приезде литовские коллеги, и нанесли упреждающий удар, заминировав ее автомашину, то есть ту автомашину, на которой она в данный момент ездила. Ведь вы небось предлагали ей подождать, пока не купите

что-то приличное?

— Ну да.

— А ей было невтерпеж, ей надо было срочно проводить операцию и сматываться. Но вот не успела, что ж, и на старуху бывает проруха, работа у нее очень рискованная, зато и деньги платили огромные.

На Вересова жалко было смотреть — он сник, съежился, даже постарел.

— Вы.., вы уверены? Ее убили эти уголовники?

— Да, я уверен. Могу назвать вам конкретного исполнителя, но это вам ничего не даст. Он не более чем винтик в хорошо отлаженном криминальном механизме и, честно говоря, просто ангел по сравнению с вашей знакомой.

— Не надо так!

— Виктор Петрович! Вспомните одиннадцать трупов в Каунасе! Нельзя же быть до такой степени слепым, она вас грубо использовала!

Виктор Петрович Вересов сидел, низко склонив голову. Рядом с ним на садовой скамейке уже никого не было.

* * *

Надежда позвонила Вере.

— Слушай, тут такое дело. Я получила Софино письмо. По телефону не могу, зайду к тебе после работы.

Потом, зная про сложные Верины отношения с мужем, она добавила:

— Нет, лучше встречай меня в пять на углу у садика.

— Да что там в письме?

— При встрече скажу.

Надежде очень не нравились и Софина скоропостижная смерть, и взломанный почтовый ящик, и отобранная у почтальонши сумка с письмами.

Вера с Маком ждали ее ровно в пять в назначенном месте.

— Вот, смотри, что в письме: Эльвира Валерьевна Новицкая. Адрес и телефон.

— И все?

— Все. Софа, судя по голосу, очень торопилась и дала мне понять, что все дело в этом, Эля — ключ ко всему. Так что давай позвоним из той телефонной будки.

— Страшно как, Надя. Вот еще и Софа…

— Софа и без нас что-то про Элю знала.

На том конце линии долго раздавались длинные гудки, и когда Надежда уже собиралась повесить трубку, отозвался хриплый голос.

— Алло, могу я попросить Эльвиру Валерьевну?

— Она умерла, — равнодушно ответил голос.

— Как умерла? — растерялась Надежда. — Недавно?

— Два года назад.

— А.., отчего?

— От болезни.

— Простите, — заторопилась Надежда, чувствуя, что женщина на том конце провода сейчас повесит трубку, — я не представилась, меня зовут Анна Михайловна, мы с Элей давно когда-то дружили в юности. Я в вашем городе проездом, вот решила позвонить.

Женщина на том конце провода неопределенно хмыкнула, как бы говоря: «Ну позвонила. А дальше что?»

— А я, наверное, с Элиной дочкой говорю? — продолжала лебезить Надежда.

— Да.

— Мы давно не виделись с Элечкой, очень давно, я знала про дочку ее, а вот как зовут-то вас…

— Светлана. — Казалось, женщина на том конце линии выдавливает из себя слова через силу.

— Вы, Светочка, теперь совсем одна остались? — по какому-то наитию спросила Надежда.

— Да, я живу одна.

— Еще раз простите мою назойливость, так жалко Элю, всего доброго, — скороговоркой выпалила Надежда и повесила трубку.