Выстрел

Блэр Э. К.

Он вздрагивает от моих слов, и я озадачена его спокойным тоном.

— Так вот, что ты на самом деле думаешь? Что я не чувствую? Что я не оплакиваю ту жизнь, которая должна была быть? Что я не задумываюсь об этом или не скучаю по родителям, которых никогда не знал? — он медленно подходит ко мне, на челюсти играют желваки, голос звучит жестче. — У тебя был отец, которого ты знала. У тебя было все. У меня никогда этого не было. Поэтому люди, как ты и я, сражаются, потому что это дает нам силы бороться изо всех сил, когда за душою нет ни гроша. Я думал, это нас объединяет.

Выражение его

лица и боль в голосе проникают в самую душу. Я люблю Пика. Всегда любила, и нелегко быть свидетелем его боли из-за меня. Я подхожу ближе к нему и говорю:

— Мы вместе.

Он гладит меня по щеке и убеждает:

— Мы можем сделать это. Мы сделаем это вместе. Не убегай от этого лишь потому, что какой-то парень заставил тебя чувствовать что-то. Единственное, что ты должна спрашивать у себя самой — какие чувства вызовет у него Элизабет?

Он прав. Деклан говорит, что любит меня, но то, что он любит — ненастоящее. Не совсем. Я позволяю ему видеть мои настоящие эмоции, но он думает, что я Нина, девушка из Канзаса. Если бы он знал Элизабет, нет никаких шансов, что он чувствовал бы то же самое. И это не отменяет моих чувств к нему, но Пик прав, я действительно не знаю, что он чувствует ко мне — ко мне настоящей.

Я не могу говорить, пока стою и впитываю его слова, но он прерывает молчание, тихо умоляя:

— Не оставляй меня наедине с этим.

Я обнимаю его за талию, желая успокоить. Пик редко открывает себя так, и когда это происходит, мне тяжело справиться с ним. Пик — моя крепость. Моя опора, когда я чувствую себя слабой. Мы стоим и обнимаем друг друга, и я произношу:

— Я никогда не оставлю тебя, Пик. Когда я говорю, что люблю тебя, значит это так и есть.

— Я люблю тебя — Элизабет, — говорит он. — Ты никогда не должна сомневаться в этом.

И я верю ему, но Пик всегда любил меня так, как я не могла любить его. Его любовь всегда на грани с интимом, в то время как я люблю его как брата. Но когда вы выросли так же, как и мы, в мире, где нет черного и белого, становится сложно отличать оттенки серого, и больше нет правильного и неправильного. Я никогда не спрашивала его о чувствах ко мне, он четко заявил о них сам, и я никогда не меняла своего отношения к нему. Но те чувства, которые он хочет от меня, не для него; они для мужчины, который думает, что я настоящая, но только это не так. Я не более чем отравленный рай.

***

В момент, когда я вижу Деклана, все сказанные ранее слова Пика исчезают. Я наблюдаю, как Деклан на камбузе его яхты наливает в кружку чай, добавляет капельку молока, разворачивается и протягивает мне.

— Я хотел спросить тебя кое о чем, — говорит он и ведет меня в каюту. Я заползаю на кровать, подбираю под себя ноги и сжимаю чашку, а он растягивается на кровати, упираясь спиной в изголовье, и говорит: — Дай мне руку.

Я протягиваю ему руку, и он ее переворачивает, скользя пальцами по моему запястью.

— Они, — шепчет он, указывая на тонкие белые линии на внутренней стороне запястья. Они еле видны, так что я удивлена, что он заметил их, даже Беннетт не заметил. Деклан притягивает запястье к губам и целует крохотные напоминания о том, как

я была пристегнута в детстве. Прикосновения нежные и мягкие, от которых я таю. — Расскажи мне, откуда они? — спрашивает он, и я хочу рассказать ему. По какой-то причине я хочу, чтобы он знал мое уродство. Но вместо этого я избегаю правды, потому что не хочу лгать ему, если нет необходимости.

Я медленно качаю головой, давая ему понять, что не хочу говорить, и он спрашивает:

— Тебе было больно?

Я снова не отвечаю и смотрю ему в глаза, глаза, в которых отражается беспокойство за меня, любовь и забота, в которую он меня втянул.

— Да, — отвечаю я, наконец, и он снова целует шрамы.

— Могу я поговорить с тобой кое о чем?

— О чем же? — спрашиваю я и отпиваю чай.

— Я хочу, чтобы ты ушла от Беннетта, — говорит он, как ни в чем не бывало.

— Деклан, я говорила тебе, я не могу.

— У меня есть имущество в Шотландии, — говорит он, — в сельской местности в Эдинбурге. Поехали со мной. Мы можем исчезнуть.

— Он найдет меня.

— Я найму охрану, чтобы следить за его передвижениями. Мы узнаем, если он купит билет на самолет. Мы будем знать все, что он будет делать. Я не подпушу его и близко к тебе.

То, на что этот мужчина готов пойти ради меня — заманчиво. Беннетт, возможно, и попытается найти меня, но он никогда не причинит мне боль так, как я заставила поверить Деклана. Я внезапно начинаю думать о том, как это будет — сбежать вместе с ним. Оставить все позади и начать новую жизнь с Декланом, в сотнях миль от прошлого. Он никогда не узнает правду, потому что ничего не будет угрожать раскрыть ее. Но потом я думаю о Пике, я не могу убежать от него. Он — моя семья. Все это милая, но далекая от реальности фантазия.

— Я не могу просто исчезнуть, — говорю я.

Он берет кружку и ставит ее на тумбочку, прежде чем берет обе мои руки в свои.

— Почему нет?

— Потому что... — я качаю головой, симулируя, что меня поразило его предложение. — Я имею в виду, что ты просишь меня оставить позади все, что я знаю. Уйти, не оглядываясь назад.

— Что здесь есть такого, ради чего ты хотела бы оглянуться назад?

— Я не... не знаю.

— У нас могла бы быть совместная жизнь, — мягко говорит он.

— Но... что насчет твоей работы?

— Я владею отелем. Я не управляю им. Я могу спокойно работать из дома. Вскоре, если все пройдет успешно, я буду работать над собственностью в Лондоне.

Я начинаю колебаться, опустив голову, и расстроено выдыхаю.

— Я не знаю.

— Ты любишь меня, так?

Поднимая к нему взгляд, я киваю, отвечая:

— Целиком и полностью.

— Послушай, я понимаю, что прошу у тебя. И понимаю, что ты боишься, но знаю, чего хочу, и это жизнь с тобой. Я сделаю все, что угодно, чтобы осуществить это, — он проводит руками по моим бедрам и притягивает меня к себе, мои ноги оказываются по обе стороны его бедер, когда он поднимает свой взгляд на меня. — Я никогда не думал, что смогу любить кого-то так, как люблю тебя. Но мне больно осознавать, что я не могу держать тебя в безопасности, когда ты не со мной. Я чувствую себя никчемным куском дерьма, когда отправляю тебя домой к этому ублюдку.