Выстрел
Шрифт:
— Правда? И что случилось?
Он кладет руки на колени, придвигает их груди и говорит по секрету:
— Волшебник королевства наложил на него проклятие и превратил в гусеницу.
— Ох, нет, — вздыхаю я. — Почему?
— Оказывается, король был расстроен, потому что он говорил Карнеги, чтобы тот прекратил прокрадываться по ночам из своей комнаты к холодильнику и воровать коробочки с соком. И король позвал волшебника, чтобы он превратил Карнеги в гусеницу.
— Папочка!
Он игриво улыбается. Я знаю, что он проверяет меня с тех пор как узнал, что я просыпаюсь
— Ты ведь не собираешься накладывать проклятие на меня, да? Я не хочу быть гусеницей.
— Почему нет? Я могу познакомить тебя с Карнеги.
— Но я буду скучать по тебе.
Он протягивает ко мне руки.
— Иди ко мне, куколка, — говорит он, поворачиваясь на маленьком стуле и вытягивая ноги. Он усаживает меня на свои колени и обнимает своими большими руками. Когда он целует кончик моего носа, я хихикаю. — Я никогда не буду накладывать на тебя проклятие и отсылать тебя куда-то. Ты моя малышка, ты ведь знаешь это?
— Я думала, что я уже большая, так как мне пять.
— Неважно, насколько ты будешь большой, ты всегда будешь моей малышкой, я люблю тебя больше всего на свете.
— Больше всего? Даже больше шоколада?
Я наблюдаю, как он смеется, его улыбка огромная, а в уголках глаз появляются морщинки:
— Даже больше шоколада.
Я кладу руки на его щеки, которые покрыты колючей щетиной и говорю ему:
— Я тоже люблю тебя больше шоколада.
Он чмокает меня в губы и говорит:
— Хочешь знать, что слаще шоколада?
— Угу.
Прежде чем я могу спрыгнуть с его коленей, он начинает играючи атаковать мою шею, щекотать меня, а потом мы вместе падаем на пол, я кручусь, смеюсь и визжу. Только звонок в дверь останавливает его. Я пытаюсь отдышаться от смеха, он садится на колени и говорит:
— Запрыгивай.
Я поднимаюсь с пола, запрыгиваю ему на спину и еду на ней до входной двери.
Слышали высказывание: «Остерегайтесь того, что находится с другой стороны?». Никто, возможно, не мог вообразить, как поменяются наши жизни, после того как он откроет эту дверь. Раньше, я хотела, чтобы кто-нибудь наложил на меня проклятие, и я навсегда превратилась бы в гусеницу. Возможно, у меня была бы прекрасная жизнь гусеницы в волшебном саду вместе с Карнеги. Мы бы проводили дни напролет в поисках ягод и бесцельно плавали в листьях кувшинок по пруду. Но вместо этого мне пришлось узнать суровую правду жизни в пять лет. Правду, которую скрывают от маленького ребенка, позволяя ему верить, что сказки реальны... но это не так. И магии не существует.
— Полицейское Управление Округа Кук, — все, что я слышу — это толпу мужчин, которые врываются в дом.
Хаос. Громкий хаос.
— Папочка! — кричу я, напуганная. Цепляюсь руками за его шею, будто тисками, когда мужчина хватает меня. — ПАПОЧКА!
— Все в порядке, малышка, — я слышу голос папы, и еще какой-то мужчина говорит одновременно с ним: — Вы арестованы.
Я не знаю, что означают эти слова, ледяной страх пронзает меня, я сжимаю
— Все хорошо, малышка. Все будет хорошо, — продолжает повторять он, но его голос другой, я думаю, что он тоже напуган.
— Тебе нужно пойти со мной, — говорит мужчина, который держит меня.
— Нет! Отпустите!
Я начинаю пинаться, когда меня отрывают от папочки, его футболка растягивается, потому, как мои руки очень крепко вцепились в нее.
Я вижу папины глаза — голубые — когда он поворачивается ко мне и смотрит на меня:
— Все хорошо, — говорит он спокойно, но я не верю. — Не пугайся, все хорошо.
— Нет, папочка! — выкрикиваю я, и слезы начинают капать из глаз. Я держусь за его футболку, пока меня не оттягивают настолько далеко, что она выскальзывает из рук.
В тот момент, когда я больше не касаюсь мужчины, который поет мне по ночам, заплетает мне косички, танцует со мной, в то время как я стою на его ногах, меня забирают. Я вижу, как мой принц встает на колени, а я наблюдаю это из-за плеча мужчины, который уносит меня прочь.
— ПАПОЧКА! — ору я, мое горло горит, пока они чем-то скрепляют папины руки вместе за спиной. Его взгляд направлен на меня, и он много, много раз повторяет:
— Я люблю тебя, малышка. Я так сильно люблю тебя, крошка.
И я впервые вижу, как мой папа плачет, прежде чем он уходит, и за ним закрывается дверь.
— Отпустите меня! ПАПОЧКА! НЕТ! — я пинаюсь и верчусь, я не могу вырваться от мужчины, который держит меня.
— Все хорошо. Успокойся, ребенок, — говорит он, но я не успокаиваюсь. Я хочу к папочке.
Мужчина садится на папину кровать, удерживая меня в своих руках. Он продолжает уговаривать меня успокоиться, но я не прекращаю бороться и кричать, пока не устаю. Мое тело становится вялым, когда я прижимаюсь к его груди.
— Можешь сказать, как тебя зовут? — спрашивает он.
Я не говорю.
Спустя минуту, он говорит:
— Я офицер Харп. Майкл Харп. Я полицейский. Ты знаешь, кто такие полицейские?
Я киваю головой около его груди.
— Можешь сказать мне свое имя?
Все еще напуганная, я говорю ему хриплым голосом:
— Элизабет.
— Элизабет. Красивое имя, — говорит он. — У меня есть дочь, и ее второе имя тоже Элизабет. Хотя она значительно старше тебя.
Он продолжает говорить, только я не обращаю внимания на его слова. Я очень напугана и хочу к папочке. Я закрываю глаза, и вижу, как он стоит на коленях и плачет. Он тоже напуган, как и я.
Через некоторое время открывается дверь, и входит полная женщина. Я думаю, что видела ее где-то прежде, но не могу вспомнить. Как только она подходит ближе, сразу говорит:
— У тебя очень красивые рыжие волосы. Тебе кто-нибудь это говорил?
— Где мой папочка?
— Я здесь как раз, чтобы поговорить с тобой об этом, — заявляет она мне. — Пойдем вместе на кухню? Мы можем перекусить.
— Умм... хорошо, — бормочу я, и полицейский ставит меня на пол. Когда я следую за ними из спальни в кухню, я внимательно рассматриваю дом, но больше тут никого нет.