Выстрел
Шрифт:
– Ты сильно преувеличиваешь, мой милый, – сказала она, – ты действительно ничего ей не запрещал, ты всего лишь высказал свое мнение о человеке, которого ты знаешь больше, чем она. И Люда это правильно поняла. Я думаю даже, что в данном случае она разумнее нас. В самом деле, что произошло? Ничего, в сущности. Задержалась на танцульках, а мы когда-то не задерживались? Только тогда танцевали в саду, сейчас танцуют в ресторанах, вот и все.
– Да, – согласился Николай Львович, – ты права и, главное, сама не волнуйся.
Николай
7
Ресторан, наконец, закрыли, и Миша со Славкой отправились домой.
Славка рассказывал об оркестре. Среди музыкантов есть люди одаренные, даже талантливые, например, контрабасист, человек с консерваторским образованием, но не смог найти места в настоящем оркестре, их считанное количество, и вот вынужден играть в ресторане, где прилично платят и где кое-что перепадает от гостей, заказывающих музыку.
Своим бесстрастным рассказом Славка как бы подчеркивал примитивность своих нынешних интересов, отделял себя от возвышенного мира, в котором живет Миша, жил когда-то и он, Славка. Был пионером, комсомолец – и вот пожалуйста: пианист в ресторане «Эрмитаж», играет фокстроты для нэпманов, аферистов и растратчиков, веселит их, ублажает, зато у хозяина бесплатный ужин – правда, не такой, как гостям, а что остается от гостей.
– Не надо делать из этого трагедию, – сказал Миша, – эпизод в биографии артиста. Напрасно тебя это так сильно угнетает.
– Человек не может двадцать четыре часа в сутки визжать от восторга, – возразил Славка.
– Временный, случайный заработок, – продолжил Миша. – Поступишь в консерваторию, получишь стипендию – все переменится. Кстати, завтра в фабричном клубе выступает наша живая газета. Может быть, проведешь? Как, бывало, раньше.
– Не знаю… В котором часу?
– В шесть. Тебе в ресторан к девяти, можешь не оставаться на диспут, проведешь выступление и уедешь.
– О чем диспут?
– Влияние нэпа на молодежь.
– И как с этим бороться? – не без насмешки добавил Славка.
– Да, и как с этим бороться.
– Не знаю… Если не будет сыгровки…
– Не приедешь – проведет Яшка Полонский, – заключил Миша, – а приедешь, я лично буду рад и буду ждать тебя. Постарайся, пожалуйста.
Они подошли к дому.
В воротах стоял Витька Буров.
– Привет!
– Привет! – ответил Славка.
– Здорово! – сказал Миша.
Витька повернулся к Славке.
– Иди домой, Славка, ложись спать.
– Ты меня отправляешь спать? Может быть, еще в постельку уложишь?
– По хорошему говорю: уходи! Нам с ним, – Витька кивнул на Мишу, – поговорить надо.
Миша усмехнулся:
– Славка нам не мешает. Славка, скажи, не будешь мешать? Очень тебя
– Еще раз полезешь не в свое дело – схлопочешь! Арцы – и в воду концы!
– И этот грубиян носит имя великого писателя! – Миша насмешливо покачал головой, – кстати, Витька, почему тебя зовут Альфонсом Доде? Ты его читал когда-нибудь?
Витька поднял кулак:
– Это видел?
Славка попытался встать между ними.
– Бросьте, ребята, прекратите!
– Отойди! А то и тебе вмажу! – закричал Витька.
– Ты ведь обещал не вмешиваться. – Миша отодвинул Славку. – Дай нам спокойно поговорить. Так вот, Витенька, к твоему сведению: Альфонс Доде был великий французский писатель. А французы, между прочим, отличаются вежливостью.
Витька поднес к его носу кулак:
– Я тебе покажу вежливость!
Миша был комсомольский активист, но он был арбатский, вырос в этом доме, знал законы и повадки улицы. Он схватил Витькину руку и вывернул ее. Витька выдернул руку и бросился на Мишу.
Ответом ему были подножка и вполне квалифицированный удар в подбородок.
Витька упал.
– Опять получишь!
Витька не внял этому предупреждению, поднялся, снова бросился на Мишу, но между ними уже стоял Славка.
– Ребята, прекратите сейчас же!
Вмешательство Славки вряд ли подействовало на Витьку. Но из-за угла появился Валентин Валентинович Навроцкий.
– Добрый вечер!
На скамейке по прежнему темнела фигура Шаринца.
– У вас опять серьезный разговор! – улыбнулся Навроцкий.
– Ничего особенного, – сухо ответил Миша. – Пошли, Славка!
– Спокойной ночи! – сказал Навроцкий.
– Пока, – ответил Миша, не оборачиваясь.
Обернулся вежливый Славка:
– До свидания!
Навроцкий проводил их задумчивым взглядом, потом спросил Витьку:
– По прежнему не ладите.
– А тебе какое дело?!
– Как грубо, как грубо, – поморщился Навроцкий. – Так вот, слушай, Витюня: будешь так разговаривать со мной, я из тебя сделаю бефстроганов, понял?
Это говорил не лощеный делец, а какой-то совсем другой человек…
Его слышал и Шаринец. Валентин Валентинович Навроцкий произнес свою угрозу достаточно громко.
8
Фабричный клуб был полон, за занавесом слышалась возня – участники готовились к выступлению. Скоро начало, а Славка не пришел – Миша отметил это с огорчением. А Витька Буров пришел, Миша отметил и это… Пришел, конечно, чтобы поскандалить, чтобы испортить вечер.
Занавес раздвинулся. Яша Полонский заиграл на рояле марш живой газеты – причудливую смесь революционных песен, вальсов, старинных романсов и опереточных мелодий.