Выстрелы над яром
Шрифт:
А Леша с Васей сидели на дрожках гордые, ловя на себе взгляды чумазых ребятишек, которые считали за счастье подбежать к дрожкам и хоть немного проехать, прицепившись сзади.
Васю, правда, раза два отец водил в цирк благодаря знакомству с другими контролерами.
Проехали мимо кладбища. Тут было тихо. Высокие березы опустили свои ветки почти до самых крестов. Под одной из берез лежали братья Леши. Их отвезли сюда в голодный двадцатый год.
Рядом с кладбищем стояли три дома. В одном из этих домов жил архиерей.
За кладбищем начиналась широкая улица. Тут уже по-настоящему чувствовался город. По тротуарам шли люди лучше одетые, и дети, игравшие возле домов, были чистенькими. А уже за Сенной площадью гремел и звенел трамвай.
Теперь Пестрый топал копытами по мощеной улице. И никто не обращал внимания на пассажиров. Только когда проезжали мимо цирка, Вася встрепенулся.
— В театре неинтересно. Вот в цирке… — И он начал в который раз рассказывать про клоунов и дрессированных зверей.
Вот и театр. Чуть поодаль от главного входа отец остановил коня.
— Ну, хлопчики, идите. Если не будет пассажиров, заеду за вами.
На галерку был отдельный вход. Поднялись по лестницам наверх. На лестничной площадке стоял Лачинский. Он недовольно посмотрел на маленьких театралов и, кивнув в сторону кресел, стоявших в коридоре возле стены, сказал:
— Подождите там, да сидите тихо. Как только все усядутся, устрою вас на свободные места.
Леша тихо сидел рядом с Васей и смотрел на контролера. К Лачинскому подходили люди, подавали билеты. А он важно отрывал уголок билета и приглашал:
— Проходите, пожалуйста.
Леше не терпелось попасть туда, куда шли люди, у которых проверяли билеты. Что там? Он, вытянув шею, старался заглянуть в открытые двери, но видел только огромную люстру, освещавшую позолоченные балконы.
Погас, потом снова зажегся свет, и отец Васи сказал:
— Ну, пошли.
На галерке было много свободных мест. Лачинский привел мальчиков на первый ряд.
В зале было светло и красиво. Все блестело и сверкало золотом. Внизу сидели хорошо одетые люди, а прямо перед глазами стена была завешена бархатом.
— Там сцена, — сказал Вася. — Когда потухнет свет, она откроется. А в цирке нет занавеса. Там арена.
Рядом сидела седая женщина в позолоченном пенсне. Леша сразу узнал ее. Она жила возле Сенной площади. Сына ее называли Кадетом. Леша носил им как-то молоко. А потом Кадет куда-то скрылся.
Женщина неприязненно посмотрела на мальчиков. Леша подумал, что она сейчас скажет: «И ты в театр пришел?» Но женщина ничего не сказала и отвернулась. Леша почувствовал, что ей неприятно сидеть в театре рядом с уличными мальчишками,
Когда погас свет, Леша забыл обо всем. Открылся занавес, по сцене ходили мужчины и женщины, что-то говорили, приветливо улыбались. Он не все понял, но чувствовал, что происходит что-то очень важное.
Вася вел себя иначе. Ему скоро наскучило смотреть на сцену, и он не выдержал.
— А в цирке интересней, — зашептал он. — Один слон чего стоит. У него знаешь какой хобот! Он может поднять…
— Безобразие, — услышал Леша голос. Он повернулся и увидел рядом с седой женщиной мужчину с черной бородкой.
— Успокойся, Евгений, — шепнула седая женщина. Человек с бородкой сел возле седой женщины после того, как погас свет. Если б не черная бородка, Леша сразу узнал бы его.
Вася снова начал что-то рассказывать про цирк.
— Замолчи ты, мальчик, — шепнул кто-то за спиной.
Вася на какое-то время замолчал, но ему было скучно, и он снова заговорил про цирк. Видимо, кто-то пожаловался контролеру. Пришел Лачинский, за ухо вытащил Васю из кресла и увел в коридор.
А на сцене гудел паровоз. Колеса громыхали по рельсам, и Анна Каренина бросилась под поезд…
У Леши сжалось сердце. Он посмотрел в сторону Васи — его не было. Посмотрел в сторону седой женщины, она вытирала слезы. Мужчина с черной бородкой куда-то исчез.
Все начали выходить. Леша тоже встал и пошел за людьми. На лестнице его ждал Лачинский. Рядом стоял Вася и протирал заспанные глаза.
Подождали, пока все выйдут. Лачинский внимательно оглядел галерку:
— Ну, все кончилось. Пошли.
Внизу он начал запирать двери, а Леше сказал:
— Поищи отца.
Возле театра стояли извозчики. Пестрого коня не было.
Подождали немного и пошли домой пешком. Платить за каждого в трамвае по пять копеек Лачинский считал излишним.
Шли молча. Лачинский злился на Антона: «Не мог подъехать, забрать детей». Лешу волновала Анна Каренина. Он был уверен, что артистка, исполнявшая ее роль, действительно погибла под поездом. У Васи горело ухо, за которое так безжалостно отец вытащил его с галерки в коридор. Но он не угомонился и только повторял свое:
— А все же в цирке интересней.
— Молчи ты уж! — сердито буркнул отец.
Все были утомлены. Да и есть хотелось. А тут еще ко всему начал моросить дождь.
— Идемте быстрей, — обернулся Лачинский к мальчикам, которые плелись позади, — а то дождь загонит куда-нибудь в подворотню и проторчишь с вами там до утра, театралы.
Сам Лачинский давно доехал бы на трамвае до Покровской и был бы уже дома.
С площади Свободы спустились вниз по Гоголевской. Запахло свежим душистым хлебом. Теплый воздух из открытых подвальных окон пекарни приятно обдал ноги мальчиков.