Выстрелы с той стороны
Шрифт:
— Фрау Эллерт… — Антон был воспитанный мальчик и сначала прожевал, — из тех людей, кто, как говорится, "горит на работе". Дома проводит в лучшем случае шесть-семь часов в сутки. Интересно, какая из двух специальностей отнимает у неё столько времени?
— Первая, наверное, — сказала Мэй. — Пеликан тоже больше школой занимался.
— Значит, — заключил Эней, — идти надо в контору, в самый конец рабочего дня. В кабинете у нее наверняка стоит скеллер — значит, связи в режиме реального времени у нас не будет. Маячки, прочая ерунда — всё заглохнет, как только я войду в кабинет. И камер, скорее всего, там нет тоже —
— Огл, — сказал Игорь. — Нэд Огл. Мы звоним ей в означенный промежуток времени. Удостовериться, что с тобой все в порядке.
— И она решает, что мы глухо ее обложили, — Эней покачал головой.
— Так это же к лучшему, нет?
— Я не хочу на нее давить.
— А мы не хотим тебя потерять.
— Игорь, после Курася они ждут от нас резких движений. Если она решит, что мы ее обложили, она может вызвать подмогу. Я бы вызвал. И в лучшем случае нам придется убивать своих же, виновных только в том, что в штабе засела крыса. А в худшем…
"Нас положит СБ" он не сказал. Не хотел каркать. Тем более, что самым худшим этот вариант тоже не был. Но о самом худшем не хотелось ни говорить, ни думать.
— А если она эту подмогу вызовет заранее? Если у нее, скажем так, недобрые намерения? И в ее кабинете ты сразу встретишься с тремя квадратными парнями? Не рассчитывает же этот божий одуванчик завалить тебя в одиночку.
— Значит, маячок нужно ставить в здании. Причем там, куда я не могу зайти случайно — и куда меня не могут завести нарочно. И если я на эту точку через час не выйду, значит, унес меня Змей Горыныч о семи хоботах.
— А если через час будет уже поздно? — спросил Антон. — Если не унес, а…
— Офис хорош еще и тем, что меня там неудобно убивать, — Эней налил себе колы. — Так что если не стрясется несчастный случай — убивать повезут в другое место. Понимаешь, Тоха, от полиции как-то можно отмазаться с обколотым типом на руках — и никак нельзя отмазаться, если на руках труп. У Стеллы здесь гнездо. Она не будет им рисковать из-за меня. Ну, не будет рисковать больше, чем нужно. Если выйдет несчастный случай на производстве — значит, выйдет, от этого не страхуют. Но в любом случае, поговорить со мной они захотят. А особенно калечить при разговоре тоже не смогут.
— Ага, не смогут, — Антон фыркнул под нос. — Видел я…
— Ты видел грубую работу людей, озреневших от безнаказанности, Енот, — Игорь налил кофе себе, ему, Десперадо и Мэй. — А люди, которым здесь жить, постараются оформить все как смерть от более-менее естественных причин. Приехал человек в Гамбург оттянуться — и пьяный в канал свалился, к примеру. Или тихо в кустиках от передозировки почил…
— Старч! — прикрикнула на него Мэй. — Лучше думай, как подать сигнал. Потому что я никак не могу найти место, куда не могут завести нарочно.
— Трансрапид, — сказал Антон. — Они точно не потащат его через станцию, даже укуренного. Слишком много людей, камеры, охрана. Если труп потом всплывёт, эти данные всплывут тоже.
Десперадо постучал пальцем по стене, у которой сидел. За стеной был туалет.
— Резонно, — согласился Костя. — Даже если будет хвост и даже если они сообразят, что это точка проверки, ну что они сделают?
— По утрам, — торжественно сказал Игорь, — он пел в клозете. Слышишь, конь троянский? Если все будет
— Петь я не буду, — сказал Эней. — Свистеть — пожалуйста, а петь — это не ко мне.
— Ладно, — смилостивился Игорь. — Свисти. Нам этот трансрапид не брат и не сват — ну так не будет у него денег.
— Хит всех времен "Чижик-Пыжик" пойдет?
— Вполне, — сказал Костя.
— Тогда я начинаю курочить комм, — Эней поднялся из-за стола. — И мы подумаем, что станем делать, если я не смогу провести сеанс художественного свиста.
***
— Всё, — сказал Антон, когда по экрану пошла статика. Пуговица сдохла, и кнопка на правом ботинке сдохла, и резерв тоже сдох. Эней же говорил позавчера, что кабинет Аннемари Эллерт наверняка защищен от прослушивания, и было по слову его. Антон посмотрел на вторую планшетку и перевел дыхание. "Троянца", обеспечившего ему доступ в систему наблюдения, не заметила служба безопасности и пропустили сторожевые программы. Антон этого "троянца" написал сам, не опираясь на уже существующие разработки. В банк в свое время "троянец" проник без сложностей. И сейчас вроде пронесло. Перехватив коды доступа к системам наблюдения, Антон довел Энея до приемной директора. Как сказал Игорь, троянским вождям троянские кони. Дверь приемной за спиной Энея хлопнула — и дальше Антону путь был закрыт. Если и были внутри системы слежения — то информация с этих камер шла другим пакетом и не по общей линии безопасности.
— Ничего, — спокойно ответила почти по-русски Малгожата. — То еншче ниц грознего.
Грозного — ничего. Журналистская компания такого класса будет защищать себя и свои источники — и даже СБ не усмотрит в том ничего достойного внимания. Скеллер-глушилка — это вообще предмет туалета. Как рубашка. Даже посерьезнее, потому что редактора и ведущие обозреватели без рубашки встречаются, а без скеллера — нет. Или никакие они не редактора и обозреватели.
Но что если…? Что если через час, как было условлено, Андрей не выйдет?
Засечь Антона рано или поздно засекли бы, но это все-таки дело времени. Так или иначе. Потому что если в дело идет не счастливый план «А» — "все хорошо, все довольны, обмениваемся карточками и расходимся", а план «Б», то Антон "засветится", форсируя отключение системы. Но тогда уж он не один засветится. Тогда они все так засветятся…
Антон вздохнул и, сняв микрофон, повернулся к Кену.
— Костя… Костя, а что мы будем делать, если все совсем поплывет?
— Штурмовая команда — Цумэ, Мэй и Десперадо, — Костя поскреб бороду. — Не дергайся. Что тут совсем лишнее — так это заранее дергаться.
— Я не о том. Допустим, мы должны будем стрелять. Именно мы.
— В чем дело? Тебя же учили. Меня тоже.
Кен достал из куртки сигареты, закурил.
— Знаешь, было такое: Пётр Первый ехал через лес, про который говорили, что там до луны разбойников. Смотрит — а навстречу ему поп с ружьём. Пётр к нему: а зачем тебе ружье, батя? Ну, говорит поп, тут же пошаливают. Пётр: как же так, батя, ведь если ты человека случайно насмерть приложишь — тебе ж попом не быть. А поп ему на это — а если меня случайно насмерть приложат — я уже и человеком не буду. Короче говоря, — он затянулся, — если все пойдет совсем косо — то в команде будет одним стрелком больше и одним попом меньше.