Выстрелы с той стороны
Шрифт:
Ты можешь всё делать правильно. Ты можешь выложиться до предела и через предел — и все равно проиграть. Потому что Аннушка не только купила подсолнечное масло, но и разлила. Потому что человек в трехстах километрах от тебя получил несправедливый разнос, расстроился и не выполнил до конца предельно ясную и заученную до хруста служебную инструкцию.
Габриэлян отхлебнул чаю и пристроил в уголок схемы новые данные по институту земного магнетизма. Четвертый отдел института уже неделю возглавляла некто Умида Шаймарданова. Умида Тимуровна начала свое земное существование три месяца назад. Зародилась в электронных архивах, как мышь в прелой соломе. Носительница же имени была существенно старше своих документов, до недавнего времени звалась Олмой Бокиевой и
Не думаете. Полагаю, собираетесь укрыться за старой сварой, как за щитом. Поссорился Иван Иваныч с Иваном Никифорычем и с соседом его — и теперь они так и таскают друг у дружки промышленные разработки и ценных специалистов. Просто так. Из вредности.
На какое-то время это поможет. На какое?
Габриэлян посмотрел на часы. Выспался? Пожалуй, выспался. Есть чувство состоявшегося отдыха, внутренняя энергия. Спасибо Аркадию Петровичу и Майе Львовне. Воображаемый зелёный маркер отчеркнул еще одну позицию: теперь она не должна быть единственной женщиной. «Официальная» любовница мне сейчас скорее вредна.
Список вредных для здоровья вещей, однако, растет. И когда-нибудь схлопнется. Он допил чай, свернул терминал. Ненаписанные, не произнесенные вслух слова «нелегальная космическая программа» остались висеть в воздухе, потом погасли.
— А Москва высока и светла. Суматоха Охотного ряда… — уберечься невозможно. Значит, нет никаких причин не делать то, что хочешь.
Иллюстрация. Отрывок из письма Мортона Райнера к Ростбифу
…и невозможно отделаться от впечатления, что они готовили свой приход. Незадолго до Полуночи вспыхнула бешеная мода на вампиров. Книги исчислались тысячами наименований, фильмы — сотнями, молодые люди одевались в черное, обзаводились аксессуарами в виде гробов и черепов, а особо увлеченные вставляли себе декоративные клыки…
Романы о вампирах появлялись со времен лорда Байрона, но ни один из них не породил такого взрыва эпигонов. Ни «Салимов Удел», ни почти пророческие книги Хэмбли. Волну бешеного интереса к паразитам вызвала примитивная подростковая сага о любви школницы к вампиру.
Эпигоны и эпигоны эпигонов еще примитивней. Я прочитал все, до чего смог дотянуться, и это было невыносимо скучно, потому что сюжет кочует из книги в книгу, язык ужасен. В этих книгах нет ни художественной правды, как в «Салимовом уделе», ни правды факта, как в иных книгах Райс, они лживы насквозь, и их обилие поначалу наводит на мысль о существовании заказа со стороны наших кровососущих приятелей. Внедрить в неокрепшие девичьи мозги идеал бледного клыкастого красавца, а лет через десять пожинать плоды.
Нет, я понимаю, что это слишком напрашивается, чтобы оказаться правдой. И вряд ли доповоротные высокие господа выбрали бы для воплощения своего плана в жизнь Стефани Майер — они не страдали столь вопиющим отсутствием литературного вкуса. Да и сама Стефани Майер — скорее всего, эпигон. Я не уверен на сто процентов, но сюжет о школьнице, влюбленной в вампира, впервые появился в одном остроумном молодежном сериале, который дал название нашим американским коллегам. Там вампиризм возлюбленного главной героини служит метафорой инфантильного эгоцентризма, который столь многие зачем-то пестуют всю жизнь до седых волос. А у Стефани Майер и ее эпигонов это не метафора, это совершенно всерьез: как хорошо иметь бойфренда-вампира. И еще одна интересная деталь — Баффи была своеобразной феминистической иконой, она не подчинялась своим бойфрендам, ни вампирам, ни людям. Чтобы стать ее любовником, вампир должен был отказаться от своего вампирского образа
Из книги в книгу одинокая непонятая школьница влюбляется в столь же одинокого энигматичного новичка, который, оказавшись — кем бы вы думали? — поднимает ее подростковый статус до немыслимых высот. Такое не могло прийти в голову высоким господам доповоротного времени, которым хватило ума и терпения пережить века, приспосабливаясь к бегу времени. Нет, друг мой, процесс шел в обратную сторону. Не они подготовили нас к этому — мы сами хотели и ждали появления тех, кто заменит нам Бога, который, по непроверенным данным, в эпоху Просвещения заболел, а с началом постмодерна и вовсе помер, не приходя в сознание.
Я знаю, что ты скажешь, а ты заранее знаком со всеми моими возражениями. Бога отрицать легко, но отрицать потребность людей в трансцендентном, а точнее, в десцендентном, по-моему, невозможно. Деизм как дистиллированная вода: утоляет жажду, но не питает организм. Без плацебо способны существовать, по всей видимости, единицы из тысяч — и что делать с тысячами? Человек хочет, чтобы бог нисходил время от времени, утешал, иногда наказывал — словом, был рядом. Удовлетворение этой потребности породило вполне чудовищные сверхценнические религии, фрустрация этой потребности породила еще более чудовищные тоталитарные режимы ХХ столетия. Возможно, что попытка «перерасти» эту потребность породила Полночь со всеми ее последствиями.
Все чаще я задумываюсь над вопросом: не боремся ли мы, в конечном счете, с человеческой природой? Копаясь в изводах «Исповеди», я поймал себя на ощущении, что не могу отделаться от уважения к О'Нейлу. Да, он был совершенно ненормален — но свихнулся-то он от любви к людям, и вера в людей, а не вера в Бога подвела и погубила его. И когда он понял, что им движет ненависть, он начал искать смерти сознательно.
Я не рассчитываю прожить достаточно долго, чтобы со мной могло случиться нечто в этом духе (а если мне все же не повезет — надеюсь, чо ты решишь эту проблему так, как ты умеешь), но вынужден признаться, что меня потихоньку сдвигает течение. Самая сильная подвижка произошла после Референдума, и тогда я устоял — но капля камень точит, а я ведь не камень. Люди хотят их. Людей устраивает цена. Это данность, с которой нужно работать. Это данность, с которой невыносимо трудно работать…
Глава 10. Алекто
Прибігла фурія із пекла,
Яхиднійша од всіх відьом,
Зла, хитра, злобная, запекла,
Робила з себе скрізь содом.
Ввійшла к Юноні з ревом, стуком,
З великим треском, свистом, гуком,
Зробила об собі лепорт,
Якраз §§ взяли гайдуки
І повели в терем під руки,
Хоть так страшна була, як чорт.
39
Из пекла Тезифона бурей
Традиция требует, чтобы штаб-квартира транснациональной компании, занимающейся целевыми высокими технологиями, занимала айсбергоподобную башню из стекла и бетона. Кабинеты высшего руководства, при этом, должны находиться уже где-то в стратосфере.
Штаб-квартира «Орики» располагалась в небольшом особнячке в квартале Марэ. Да-да, именно «на болоте». Вышло так, что и в девяносто третьем — девяносто пятом (тысяча семьсот, естественно), и в семьдесят первом (тысяча восемьсот), и в десятом, и в пятнадцатом годах (уже двадцать первого века) и далее вверх по линии тут стреляли мало, а потому ни барону Осману, ни его преемникам работы не нашлось.