Вьюга

Дерьяев Хидыр

— Вот, — злорадно сказал Меред. — Доволен? Это из-за тебя бабушка плачет.

— Не из-за меня, — сказал Сердар, не очень-то, впрочем, уверенно. — Из-за тебя все началось, ты книгу порвал.

Меред не ответил. В кибитке наступила тишина. Мальчишки молчали, старуха тихонько всхлипывала. Все трое думали об одном, все трое думали по-разному. Новая жизнь вторгалась в их сознание, по-разному отражаясь в нем.

* * *

Назавтра, едва рассвело, бабушка разбудила Мереда. Он схватил полчурека и убежал в школу. Следом за ним так же поспешно ушел из дома Сердар. Старушка обрадовалась — уж не одумался ли, не

взялся ли внук за ум, но Сердар отнюдь не спешил к молле Акыму. Он стоял у дороги, поджидая мальчишек, чтоб перехватить их по дороге в школу и отвести к ахуну. С Хашимом и Ганды-мом он столковался без труда, и все вместе они принялись за более прилежных учеников моллы. Один согласился быстро, еще троих удалось склонить на свою сторону угрозами и уговорами, а вот восьмой уперся — и ни в какую. Кончилось тем, что Гандым в сердцах дал ему по уху.

— Иди теперь к своему молле! Можешь пожаловаться.

Вытирая глаза, мальчишка отошел на почтительное расстояние и уже оттуда крикнул:

— Все про вас расскажу! — и припустил наутек.

Глава восемнадцатая

Слово свое Сердар сдержал. Количество учеников в школе Джумаклыча с каждым днем увеличивалось, причем соответственно уменьшалось число учеников моллы Акыма. Обстоятельство это повергло моллу в уныние.

Если и дальше так пойдет, если все его ученики станут ходить в новую школу, он лишится главного источника доходов, и не очень понятно, чем можно будет возместить потери. При всей своей непросвещенности молла Акым прекрасно знал, что в новой школе детям будет гораздо интересней и они могут сбежать все до одного.

Молла Акым потерял сон. Понимая, что всему виной Сердар, что это он перетянул мальчишек в новую школу, молла Акым страстно возненавидел своего лучшего ученика.

Как-то раз, когда молла сидел погруженный в свои невеселые думы, зашел племянник, спросил о чем-то. Молла Акым не ответил, просто не услышал вопроса. Потом слова вошедшего вдруг дошли до его сознания, и он испуганно вздрогнул.

— Что? Ты что-нибудь сказал, Пудак?

— Сказал. А чего ты уж больно задумался?

— Да есть о чем подумать… Плохи мои дела, Пудак. Пока жив этот поганец Сердар, не уйти мне от печальных дум. Скоро, наверное, голова лопнет…

— А что он тебе дался, щенок?

— Щенок!.. Этот мальчишка вредит почище любого взрослого. Это вообще не ребенок, не мусульманское дитя! Скольких ребят он подбил бросить мою школу и перейти в советскую! А те, что остались? Одно название, что ученики: попробуй огрей кого-нибудь лозой…

— А что будет?

— Ничего. Не придет больше в школу. К Сердару перекинется. Это не ребенок! Исчадие ада! А приструнить некому. Мать умерла, отца занесло неведомо куда… Бабка… Бабка ему не указ.

— Ничего. Управу на парня всегда можно найти. Тем более если бабку не слушает…

— Нет, уж лучше не надо. С ним только свяжись! Сам знаешь, какое сейчас время, не приведи бог сироту задеть. Советская власть, она не станет понимать, что этот сиротка кому хочешь печенку выест. На мне же потом отзовется! Нет уж, видно, терпеть придется, — и молла Акым с безнадежным видом махнул рукой.

— Вон оно что… — задумчиво произнес Пудак. — Я-то полагал, ахун всему виной, а выходит, этот оголец… Зловредный какой мальчишка!

— В том-то и дело! Ахун Джумаклыч что ж, он человек уважительный. Собрал стариков, посоветовался. Те говорят, не надо школы, он

не настаивал, согласился со старшими. Я думал, на том и делу конец, а негодник этот видишь что устроил… — Молла Акым глубоко вздохнул и погладил свою реденькую бороденку. — Распутство. Портятся дети, на глазах портятся. У них ведь главные-то, кроме Сердара, еще Гандым — тоже хорош поганец, и этот… ну, как его… который тогда кур украл…

— Хашим?

— Вот, вот, он, чтоб ему пропасть вместе с его именем! Столковались они и наперли на ахуна: открывай, мол, школу, учиться хотим. А тот что ж, тот человек подневольный, ему от властей указание: будут желающие, учи… А Сердар этот, дьявольское отродье, каждый день все новых моих учеников с толку сбивает…

— Да как же ты можешь такое терпеть? — Пудак даже трясся от негодования. — Проучить дьяволенка!.. Я его…

— Нет, нет! Не лезь в это дело. За них власть стоит. Как-нибудь проживем и без учеников. Будет день, будет пища…

— Нет, так не пойдет! — Спорить с моллой Пудак не осмелился, но когда он выходил из комнаты, вид у него был самый решительный.

Как уже было сказано, новая школа открыта была в доме Серхен-бая. После того как хозяин покинул дом, все вокруг опустело. Так было пустынно вокруг, что приди сюда попоздней и разнеси весь дом в щепки, ни одна живая душа не узнает. Ночь да звезды — вот и все свидетели.

В одну из таких темных ночей, когда люди в селе улеглись и собаки угомонились, возле брошенного Серхенбаем дома появились две тени. Это были Пудак — племянник моллы Акыма — и Муршук — один из учеников моллы, самый старший, самый тупой и самый преданный. Муршук во всем угождал молле, чуть не на четвереньках готов был ходить перед ним. Это он вызвался тогда запихать ноги Гандыма в дыбу. Теперь он тоже решил услужить молле.

Сломав замок, Муршук и племянник моллы вошли в байский дом, превращенный в школу. Распахнули двери, внутри стало немножко светлее. Сначала злоумышленники исцарапали железкой классную доску, приведя ее в полную негодность. Потом вытащили на улицу парту, сбросили ее с обрыва в реку. Парта тяжело плюхнулась в воду, потом вынырнула и медленно поплыла по течению.

— Плыви, плыви! — сказал Пудак и засмеялся. — Привет передавай тамошним!

— Смотри только чал весь у них не выпей!

Посмеиваясь, они направились за второй партой, совершенно уверенные, что никто не помешает им делать их черное дело. Они и помыслить не могли, что в кустах притаились ребята. Хашим еще днем случайно подслушал, как Пудак сговаривался с Муршуком, и трое приятелей давно уже поджидали их в засаде. Одно только было плохо — не могли ребята договориться, как действовать. Гандым и Сердар считали, что нужно наброситься на злодеев, а Хашим твердил, что достаточно просто попугать — пусть себе бегут — не хотелось ему ввязываться в драку.

— Не испугаются они нашего крика! — яростным шепотом доказывал Сердар. — Не убегут!

— А если и убегут? Как ты завтра докажешь, что это они? — петушился Гандым.

Хашим молчал, крыть было нечем.

— Знаете что, — сказал Сердар. — Давайте так. Мы с Гандымом налетим на них, а Хашим пусть следит. В случае чего будешь свидетелем! Пошли, Гандым! — Сердар вскочил и бегом бросился к дому.

Муршук и Пудак выносили уже третью парту.

— Вы что тут делаете, а? — грозным голосом закричал на них Сердар. — Парты воруете?! — И, ухватившись за парту, он потянул ее на себя.