Вьющиеся розы
Шрифт:
8
Глядя в спину удалявшемуся Стиву, она думала, что не видела мужчины более красивого, чем он. Эта спокойная пластика движений. Расслабленная и вместе с тем пружинистая походка. Ни дать ни взять крупный хищник, уверенный и свободный, случайно заглянул в ее дом в поисках послеполуденной прохлады.
Кухня была напоена ароматом лилий. Полюбовавшись цветами, которые показались ей сотканными из прозрачной лунной белизны, Дорис отнесла букет на веранду.
Потом вернулась на кухню, припоминая, куда же могли спрятаться нужные ей бокалы. Просияла — вспомнила. Приставила
— Дорис!..
Ей очень повезло.
Стив, с середины коридора увидевший, как она шатается, взмахивая зажатыми в руках бокалами, в два прыжка преодолел разделявшее их пространство. И подхватил ее почти у самого кафельного пола.
Дорис всхлипнула от испуга и спрятала лицо на его груди.
— Дорис, милая, с тобой все в порядке? Ты не ушиблась? — Он немного отстранился и внимательно всматривался в ее лицо.
— Голова закружилась, — понемногу приходя в себя, пробормотала Дорис. — Теперь уже лучше.
— Что с тобой, тебе плохо? — Стив осторожно поднялся и бережно усадил Дорис на стул.
В его глазах было столько неподдельной тревоги и нежности, что Дорис захотелось снова сбежать. Только сил пока не было.
— Знаешь, пожалуй, я сегодня переусердствовала с уборкой, — призналась она. — Нужно было затащить коробку на чердак, а там так жарко.
— Почему же ты не попросила помощи? — Стив говорил об этом как о чем-то само собой разумеющемся. — Женщина не должна таскать тяжести.
— А кто за меня будет это делать? — Дорис независимо дернула плечом. — И к тому же до сих пор я неплохо справлялась сама.
— Несомненно. Но теперь у тебя нет такой необходимости. — Стив поднялся. — Впрочем, если ты хочешь падать от перенапряжения в обмороки, это твой выбор, — сухо закончил он.
Дорис прикусила губу. Как-то глупо получилось. Он ей помог, а она вместо «спасибо» принялась тыкать ему в нос своей независимостью. Мол, и без вас хорошо живем. Вот лежала бы сейчас на этом кафельном полу с разбитой головой, сразу бы понадобилась и помощь, и участие. Ей отчаянно захотелось загладить неловкость, но ни одной светлой мысли о том, как это сделать, не пришло в голову.
— Стив, — произнесла она как можно беззаботнее, — а как там наше вино?
— Я это выясняю. — Он внимательно рассматривал темную бутылку. — Удивительно, но она цела.
— Ты что, бросил ее на пол? — недоверчиво спросила Дорис.
— Ну да, — пожал плечами Стив, — а как бы я иначе тебя ловил. Хорошо, что в коридоре такой мягкий ковер. Печально было бы помыть пол «Шато де Траси» семьдесят пятого года.
Дорис подошла к нему, помешкала мгновение, а потом осторожно прильнула к нему, обняв сзади его спину.
— Спасибо, что поймал меня, — поцеловала сквозь рубашку твердую
— Ну да. А также слышать и обонять. И осязать.
Последнюю фразу Стив произнес таким многозначительным тоном, что Дорис зарделась и едва ли не отпрыгнула от него.
Он повернулся к ней, вопросительно поднял бровь, насмешливо улыбнулся. Потом сделал широкий жест в сторону веранды.
— Дамы приглашаются к столу.
Дорис поспешно проскользнула вперед, все еще сжимая злополучные бокалы. Больше всего на свете она хотела сейчас оказаться где-нибудь далеко-далеко и чтобы ни одна мысль о мистере Тайлере не вздумала появиться на горизонте ее измученного сознания.
За весь вечер Стив не сделал ни единого намека на желание близости, ни одного напоминания о той безумной ночи. Он был насмешлив и умен. А еще необычайно внимателен к Дорис, к ее интонациям и жестам. Иногда она начинала фразу, замолкала, пытаясь подобрать слова, чтобы точнее выразить свои мысли, а Стив ее заканчивал. И так метко, что Дорис или ошарашено молчала, или от души смеялась его необычным и точным замечаниям. Он был интереснейшим собеседником. Когда Стив начинал говорить, его хотелось слушать, ловя каждое его слово. При этом он умел равно интересно рассказывать и о тонкостях бизнеса, и о традициях народов мира.
— Натадакимас, — говорил он, склоняя голову.
— Что ты сказал? — переспрашивала Дорис, улыбаясь и уже предвкушая какую-нибудь необыкновенную историю.
— Натадакимас, — серьезно повторял Стив. — Я принимаю. Так говорят в Японии перед трапезой. Я готов. Я принимаю эту еду и то, что она несет.
— Это вместо «приятного аппетита»?
— Не совсем. «Приятного аппетита» — это пожелание кому-то, а «натадакимас» — это как волеизъявление, принятие ответственности.
— Стив, тут что-то не так. — Дорис внимательно разглядывала кусочек пиццы, который собиралась отправить в рот. — Я ведь и так несу ответственность за то, что я ем. Я же в своем уме. Зачем же мне еще и говорить об этом.
Стив покачал головой:
— Вместо того чтобы спорить, просто попробуй сделать так.
Дорис непонимающе подняла брови.
— Хорошо, давай по порядку. — Стив подтянул одну из ближайших розовых гроздьев. Цветы зашуршали, несколько круглых лепестков упало на стол. — Посмотри на эту ветку. Какая она? Чем пахнет? Какова на ощупь?
Дорис нерешительно дотронулась до махровой шапочки цветка. Втянула носом воздух. Замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Потом осторожно оторвала один из лепестков и отправила его в рот. Пожевала. И улыбнулась.
Стив внимательно следил за ее манипуляциями, любуясь естественной грацией ее движений. Она так искренне и серьезно подошла к игре, которую он предложил. Удивительная девушка!
— Обязательно говорить о своих ощущениях? — спросила она.
— Нет. Главное, уловить сам механизм познания, принятия мира.
— А теперь проделать то же, только с едой?
Стив кивнул, наполняя бокалы темным густым вином.
— Если хочешь, можешь попробовать вот с этим. Только скажи вначале «я принимаю».