Вьющиеся розы
Шрифт:
— Я помогаю тебе, потому что это ты. — Он наклонился и едва коснулся губами плеча. — Мне самому хочется делать тебе приятное, оберегать тебя, — отвел он рукой волосы с ее шеи. — И я не понимаю, что ты со мной делаешь…
Я просто люблю тебя. Я люблю тебя, Стив! — хотела сказать Дорис. И не смогла. Горло словно окаменело. Повернулась к нему. Глянула отчаянными глазами… И разревелась.
Стив, который ожидал чего угодно, кроме этих вот беспомощных слез, поменялся в лице. Выдохнул. Потом прижал ее к себе.
— Дорис, милая, я тебя чем-то обидел? Пожалуйста, не плачь. Я что-то не так сказал? Дорис, объясни же, что происходит.
Ей
— Я сейчас… Стив, не смотри!.. — Она вырвалась из его рук, почти врезалась в раковину. — Сейчас… — Дорис растирала щеки ледяной водой. Господи, как глупо! Как неуместно! Ноги подкашивались, к горлу подкатывала тошнота. — Стив, извини, мне что-то не по себе. Я лягу.
— Ты совсем белая. Давай, я тебя отнесу. — Он попытался взять ее на руки, но Дорис отстранилась.
— Нет, я сама. Прости меня, Стив. Я не понимаю, что со мной. Наверное, это остатки болезни.
Стив крепко взял ее под локоть и почти поволок за собой в комнату. Хорошо, что коттедж был одноэтажный и им не пришлось преодолевать испытание лестницей.
— Ты уверена, что тебе не нужна помощь?
— Пытаешься напроситься на ночь? — вяло спросила Дорис. То, что должно было быть шуткой, прозвучало почти как констатация факта.
— Нет. Если я хочу остаться, я остаюсь. — Стив помог ей лечь. — Я спросил, нужна ли тебе моя помощь. Если нет — я ухожу. С тобой будет миссис Кэмпбел. И телефон. Если что, звони немедленно.
— Да сэр. — Дорис слабо улыбнулась. Даже теперь, когда ей было так плохо, что во рту стоял вкус железа, даже теперь Стив казался ей необъяснимо притягательным. И очень похожим на того генерала Тайлера, который сел за ее столик в маленьком сказочном кафе.
11
Мама гостила еще день. За это время они успели поговорить с Дорис обо всех самых важных событиях, происходивших в жизни у каждой из них. Вечером пили какао и смотрели «Мою прекрасную леди» в постановке нью-йоркского театра «Вивьен Бомонт». Миссис Кэмпбел вообще любила Бернарда Шоу, а именно этот спектакль по его «Пигмалиону» они смотрели когда-то вместе с Питером. Дорис попыталась осторожно выведать, какое впечатление произвел Стивен на нее, но Лора с непроницаемой улыбкой заметила, что они друг друга поняли.
Звонила Шарон, интересовалась, как дела и куда это запропастилась ее драгоценная подруга. Неужели сбежала с каким-нибудь страстным французом и теперь будет лишь изредка посылать трогательные письма из далекой холодной Европы?
Словом, все было замечательно, вот только Стив не появлялся. То есть он, разумеется, звонил с утра. Обеспокоенно спрашивал о самочувствии. Узнал, что температуры нет и головокружение не повторялось. Предложил привезти продукты. Потом, услышав, что миссис Кэмпбел еще у Дорис, облегченно вздохнул.
— Теперь моя совесть будет спокойна, — пояснил он в ответ на недоуменный вопрос Дорис. — Понимаешь, я бы все равно не смог остаться сегодня с тобой. Приехали представители компании-партнера из Нью-Кастла, я обязан курировать переговоры. А так я знаю, что ты не одна, о тебе есть кому позаботиться.
Дорис возразила, что уже много лет не нуждается в чьей-либо опеке.
— Особенно когда на каждом шагу готовишься хлопнуться в обморок, —
Дорис в смущении и досаде рассказала о разговоре матери. Лора посмотрела на нее долгим взглядом и посоветовала помедитировать на досуге на тему благодарности. На этом вопрос был закрыт.
На следующее утро Лора уехала, а Дорис почти до полудня провалялась в кровати. Тело было ватным и просило сонного покоя. А еще совершенно не хотелось есть. Одна мысль о еде вызывала дурноту, которую Дорис приписала к еще одному прекрасному последствию болезни. Немножко потягивало живот, чуть увеличилась грудь, как это бывает перед началом месячных. Дорис проверила по календарику — менструация должна была начаться два дня назад. Покопалась в Интернете. На одном медицинском сайте подробно объясняли все возможные причины небольшой задержки, в том числе гормональные сбои, последствия простудных заболеваний и общего нервного стресса, а также беременность. Дорис предпочла остановиться на варианте «б»: стрессов и простуды в последние дни было предостаточно.
Угу, прогнусавил противный внутренний голос, как будто раньше ты никогда не болела и не переживала. Еще как болела, особенно в первый рабочий год. А цикл всегда был как часы. Дорис велела ему заткнуться и врубила телевизор. Поняла, что не смотрела его уже пару месяцев, потом немного послушала новости про убийства, выборы и биржу и тогда вспомнила, почему именно она его не смотрела. Выключила телевизор и пошла готовить себе чай. Пить его не хотелось совершенно. Но нельзя же было потакать внутреннему голосу, который уже принялся перечислять все известные признаки варианта «с». Утренняя тошнота, слабость, головокружение и т. д.
Нужно сказать, что доводы были весьма убедительны. Особенно про тошноту. Дорис брезгливо вылила содержимое чашки в раковину и на ватных ногах пошла в комнату.
А еще слезливость! — обрадовался внутренний голос, очевидно вспомнивший, при каких обстоятельствах уходил в прошлый раз Стив.
Хватит паники! — цыкнула на свои непослушные мысли Дорис. Будем рассуждать как благоразумные люди. Беременность возникает когда? Когда занимаются сексом без предохранения! — услужливо подсказал внутренний голос. Дорис попыталась вспомнить, предохранялись ли они в ту безумную ночь. Пришла к мрачному выводу, что не предохранялись. Причем несколько раз кряду. И чем она тогда думала? Внутренний голос уже собирался объяснить, чем именно думают сексуально озабоченные кошки на крыше, но вовремя понял, что вопрос был риторический.
Следующий вопрос, который напрашивался сам собой, был уже гораздо более конкретным. Что делать.
— Что же мне теперь делать? — Дорис смотрела на свое растерянное бледное отражение в зеркале. А может, бледность создавалась только неярким освещением ванной комнаты.
Первым порывом было позвонить Стиву и немедленно ему обо всем рассказать. Дорис уже стала вспоминать, где она в очередной раз оставила телефон, когда внезапно осознала всю нелепость ситуации. Вот звонит она сейчас Стиву на работу, отрывает его от гостей из Нью-Кастла (вряд ли они решили все свои вопросы за один день) и взволнованно сообщает ему: милый, у меня задержка два дня. Я еще ничего толком не знаю, но спешу тебе сообщить. Наверняка это укрепит твой рабочий дух и вообще страшно порадует.