Выйду замуж за спасателя
Шрифт:
Голова идёт, кругом, в глазах темнеет.
– Ну-ну...
– подхватывает меня под руку, усаживая.
– Повода нет. Ожог угрозу жизни не несёт. Отравление газом умеренное. Полежим на капельницах и кислороде ещё сутки. Понаблюдаем. Потом переведем в терапию. Ну и в отпуск после больничного. На какой-нибудь хороший морской курорт.
– Да?... Спасибо....
– шепчу.
– А можно я...
– перевожу взгляд на его палату.
– Пять минут. Как выйдет медсестра. Не положено у нас,
С мягкими коленями захожу в палату.
Он по пояс закрыт простыней. На шее повязка, на глазах - тоже. Под носом прозрачные трубочки с кислородом. Полопавшиеся губы намазаны чем-то блестящим.
Он кажется таким уязвимым сейчас, что внутри меня щемит.
Горло перехватывает, не могу и слова сказать.
Пододвигаю стул. Сажусь, беру его за руку, втыкаюсь губами в плечо. Слезы текут...
– Вер....
– хрипит он еле слышно, сжимая мои пальцы.
– М?
– Алина пере-еха-ла вниз?
– Что?!
О чем он вообще?!
Навзрыд начинаю реветь ему в плечо.
– Ё...моё....
– хрипит.
– Натво-ри-те... там... без... меня... дел.
– Молчи!
– шиплю на него.
– Нельзя говорить тебе.
– А о-рать? Очень хочет...ся.… о-рать.
– Больно?!
– ахаю я.
– Нет... На тебя о-рать.
– Почему?...
– За-раза ты... С мужи...ками своими....
– Боже.
Подскакиваю на ноги.
Бредит?!
Бегу за врачами.
– Доктора сюда, пожалуйста!
Глава 44 - Новые обстоятельства
– Здорово, братишка. Ты как?
– Мхм....
– кивая, поднимаясь с кровати.
Говорить могу, но врачи не рекомендовали.
По венам - обезболы, антибиотики, противокакие-то-там... Привычный, в целом, коктейль. Не первый раз влетаю. Я вообще нормально переношу такое. Болевой порог у меня высокий и здоровье как у быка.
В этот раз потяжелее.... Сорокет приближается, что ли?
– Вера сегодня больше не приедет. Суд у неё. Твой она перенесла.
Киваю.
Она написала.
Мы как-то внезапно поссорились сегодня утром. Она приезжала, привозила вещи, лекарства, детские пюре для меня, на которых сейчас придётся посидеть, и привозила ещё документы на подпись по моему суду. Чтобы его перенесли на два месяца.
Я вёл себя с ней как обиженный мальчишка, да. Не имея даже возможности высказать, а в чем собственно проблема. Ибо - немой. Криво пообщались через текст:
Я: "Ты ничего не хочешь мне объяснить, Вера про свои переписки?".
Она:
– А ты ничего не хочешь мне.... объяснить?
Я: "Не увиливай от ответа, будь добра."
Она:
–
"К тебе". А раньше говорила - "к нам".
– Аделина оставила там... некоторые свои вещи. Но вернёшь ты их уже сам. Я не готова этим заниматься, у меня твой суд и мой суд.
Что там она могла оставить, блять?!
– закатываю недовольно глаза.
– Слушайся врачей....
– суховато и грустно.
– Ты очень нужен детям.
А тебе, всё? Не нужен больше???
А я не смог заставить себя оправдаться за эту ситуацию с Аделиной, потому что она не оправдалась за свою.
Херня какая.... Как дети, честное слово!
И я маюсь в палате, переживая, что она теперь сольётся с нашей истории. И даже уже не из-за суда переживаю.... А потому что она уже часть нашей жизни. Мои сыновья её любят. Я люблю...
Но если моя женщина решила потроить в переписках, то...
То что , Добрыня, ну её нахуй?!
Бля-я-ять... Не получается так.
По жопе бить можно? Я бы высек!
А если реально всё ещё планирует свалить к своему Карлсону? Заграница дело такое - всегда манит русских женщин.
Никак у меня Вера в такие схемы не ложится! Ну вообще никак... Зачем тогда переписки подчистила? Что за нахуй я тогда читаю в книге?
Отмахиваюсь от этих мыслей. Все потом. И высеку потом.
Набираю на телефоне, показываю экран брату.
"Во сколько суд?"
– Скоро....
– бросает взгляд на экран телефона.
"Привези мне вещи, пожалуйста!"
Потому что херня - хернёй, это мы будем потом разруливать, а на суде я ее одну не могу оставить. Я обещал, что сделаю все, чтобы её усилить. Она делает всё для меня и пацанов, несмотря на обиды.
– Не, братишка. Нельзя тебе. Я поеду вместо тебя.
Отрицательно кручу головой. Машу руками, споря с ним.
– Нет, я сказал. Тебе нельзя.
В глазах темнеет. Прикладываю кислородную маску ко рту. Вдох....
– Вот. Я об этом, Добрый. Ложись, читай книжку. Там обнова...
"Больше этого автора не читаю!" - оскаливаюсь я.
– Почему?
"Разонравился!".
– И даже не пытайся, Добрый. Я предупредил, что ты не в себе и чтобы тебе вещи не давали ни под каким предлогом.
"Да в себе я", - пишу ему.
Как же мне свалить отсюда? Брат тот ещё упертый баран. Если решил, что я должен лежать, с места не сдвинешь.
"Ник, дойди до моего врача. У меня по страховке там что-то уточнить нужно. Поговори с ним."
Ник уходит.
Я стаскиваю из пустой сестринской баллончик с кислородом, надеваю куртку Ника, вытаскиваю ключи от его машины с правами, оставляю на кровати.