Выйти из боя. Гексалогия
Шрифт:
— Никакая она не посыльная, лейтенант, — негромко сказал коренастый крепыш с немецким автоматом на груди. — Сам на нее глянь.
— Чего это я не посыльная? — оскорбилась Катя. — Вот документы. Вот пропуск в штаб. Меня сам товарищ Корисов Алексей Борисович знает.
— Так, пошли к свету, — с досадой проронил лейтенант. — Корец — со мной. Наблюдателям бдительность не терять. Остальным — отдыхать. С рассветом и у нас начнется.
Крепыш подтолкнул Катю в спину:
— Двигай, ундина морская. Сейчас разберемся, откуда приплыла.
В блиндаже было тесно и душно. Тускло
Игнорируя Катю и крепыша, медичка проникновенно взглянула на лейтенанта.
— Надолго это, Володя?
— Сейчас разберемся, — сдержанно ответил лейтенант и сел ближе к лампе. Пока он разбирал промытые документы, крепыш, занявший место у входа, насмешливо рассматривал «посыльную». Военфельдшер тоже смотрела. С неприязнью.
46
Военфельдшер.
Катя начала нервничать. Все шло наперекосяк. Нельзя сказать, что документы сделаны безукоризненно, но должны были проскочить. В сухом виде по крайней мере. Сейчас кто его знает, — этот драный автоматчик какой-то чересчур бдительный. Лейтенанту явно свидание обломали. Взъестся сейчас. И вообще, унизительно стоять и горбиться, чтобы макушкой в потолок не упираться.
Самое поганое, что краснофлотца Чоботко на здешнем посту что-то не наблюдалось. Не мог же гений измениться до полной неузнаваемости? Возможно, дрыхнет где-нибудь. Люди измотаны, немец не ослабляет нажим с 7-го числа. Или часовым стоит наш Чоботко?
— Да, дела, — лейтенант силился прочесть бумаги. — Вот приказ. Только здесь шифровальщик нужен. Размыло все. «Срочно откомандировать красно-фло-флот-ца Ново-товко…» Шоротовко? Ничего не разберу. Но у нас таких все равно нет.
Катя молчала. Пусть сами расшифруют. Естественнее получится.
— Вы прямо в штаб позвоните, — посоветовал крепыш. — Пусть прояснят. Девица сомнительная. Для верности лучше выяснить.
Лейтенант кивнул и без особого воодушевления взялся за телефон.
Лампа дрогнула. В гул канонады вплелись резкие ноты.
— Вон как навалились, — пробормотал лейтенант. — Это уже в центре. Кажется, из шестиствольных лупит. Денек еще тот будет. — Он принялся крутить ручку телефона.
За связь Катя была спокойна. Коммутатор ГКО разнесло бомбой еще 27-го. Восстановить его еще не успели.
Линия шла через «БС-18/1». Пока лейтенант Володя соединялся, пока добивался дежурного по ГКО, пока выяснилось, что связи нет, Катя совсем измаялась. Торчать согнутой было утомительно. Крепыш с автоматом на коленях присел у входа. Медичка причесывалась, бросая на «посыльную» ледяные взгляды. Катю подмывало двинуть кривоногому охраннику каблуком в лоб, отобрать автомат и спросить, куда Чоботко дели? Вполне могло бы и получиться, но бить своих как-то не хотелось. Лейтенант наверняка дернется, придется ему руку сломать. Да и медицинского визга будет предостаточно…
— Нет связи с ГКО. —
— Мезина, товарищ лейтенант. Давайте вашего краснофлотца, и я его отведу. Если я подозрительная, потому что мокрая, так дайте провожатого. Доведет до батареи, потом дальше переправят. Меня командир взвода со свету сживет. Сержант Жуков, он знаете какой строгий.
— Нет у меня лишних людей, чтобы девиц провожать, — буркнул лейтенант. — Да в этом чудном приказе и не разберешь ничего. Кто вам там понадобился?
— Так давайте разберем. У меня зрение хорошее…
— Постой, лейтенант, — вмешался крепыш. — Брешет она все. Явилась со специально размытыми документами. И без оружия.
— У меня «наган» был. Утопила вместе с противогазом, — с досадой объяснила Катя.
— Понятное дело, — крепыш с готовностью ухмыльнулся. — А винтовку еще раньше потеряла?
— Винтовку в штабе оставила. Она тяжелая…
— Помолчите, Мезина, — сказал лейтенант. — Давай, Корец, — что еще усмотрел?
— Ботинки старого образца, но не шибко ношеные. Комбинезон — я такие только у танкистов видел, да и то еще до войны в Одессе.
— Комбинезон мне вместо гимнастерки выдали. Спалили ее, а моего размера у старшины не было.
— Размера не было, а комбинезон по фигуре подогнать умудрилась? — ласково проговорил крепыш. Потянулся, пощупал рукав: — Точно, товарищ лейтенант, — не наша ткань. У нас помягче. И пуговицы, гляньте, какие.
— Так, — лейтенант нехорошо глянул на посыльную. — Что еще, Корец?
— Да много чего еще. Низом она шла, а у батареи не задержали. Там же мины поставлены. Винтовка ей тяжела, а посмотрите, как двигается. Спортсменка, пусть я очки нацеплю, если не разрядница. И еще… Красивая больно. Вы бы такую кралю в связные определили?
— Так меня из расчета перевели, — возмутилась Катя. — Свели из двух в один расчет. Снарядов все равно в обрез. Мы прямо у ГКО стояли. Освободившихся номеров на охрану штаба поставили. Вот и бегаю.
— Из чего стреляла, спортсменка?
— «31-К». [47] Автомат. Только я не стреляла. Ящики таскала. У нас расчет опытный был. Одна я из новобранцев. Мы с «Осетией» прибыли, всего месяц здесь. А сама из Москвы. В Краснодар к тетке эвакуировались. Там меня мобилизовали. Я добровольно. Комсомолка. Там все написано.
47
37-мм зенитный автомат.
— Про тебя, значит? — Лейтенант ткнул пальцем в подсыхающую газетную вырезку. — «Приказ № 0058 от 26 марта „О призыве в войска ПВО девушек-комсомолок“». Быстро ты на фронт попала.
— Я письменно требовала отправить, — мрачно пояснила Катя.
Лейтенант переглянулся с врачихой, пожал плечами:
— С «Осетии», выходит? Ну и кто тебя, такую неопытную, посыльной гоняет? У вас там, видно, совсем голову потеряли.
Коренастый вдруг поднялся, шагнул к столу. Потрогал разбухший комсомольский билет: