Выйти замуж за 100 дней
Шрифт:
Вдруг Влад на мгновение прикрыл глаза, и наваждение начало рассеиваться.
Что она тут делает? С этим человеком, который даже не в состоянии вывести их отношения на тот этап, когда мужчина и девушка могут переписываться друг с другом… С тем, у кого наверняка есть кто-то ещё, кому он вот так же тeмно-блестяще заглядывает в глаза… Зачем ей это нужно?
Надя сделала шаг назад и, опустив глаза, сказала:
— Я могу попробовать зашить…
— Что? — захлопал глазами Влад. — А, вы про рукав…
Как же натурально он изображает очарованность! Интересно, это так со всеми параллельными девушками или
— Знаете, что? — сказала Надя хрипло. — Поздно уже, я лучше домой поеду. Завтра рано вставать…
Влад сделал шаг к ней, но она отступила:
— Нет-нет, я не могу остаться, это исключено.
Влад кивнул:
— Это хорошо. Это правильно.
Сам он, правда, отнюдь не выглядел довольным.
— Вы правы, так нельзя. Я бы тоже хотел, чтобы моя дочь, или сестра, или… любая близкая мне девушка вела себя именно так… Простите, — он опустил голову. — Я вызову вам такси.
Он взял телефон в левую руку и открыл приложение.
Глава 14. Друг в беде не бросит
Утром во вторник, уже во время уроков, Наде пришло сообщение от Елены Викторовны, что Светлана вернулась в центр. Не то чтобы в целости и сохранности, но без серьёзных повреждений.
"Слава Богу!" — ответила ей Надя. А потом подумала, что к большой радости по поводу воссоединения матери и дочери примешивается маленькая грусть: Надя уже привыкла к девочке. Она решила навестить Коровиных в "Доверии" вечером перед тем, как встретиться с Антоном. Предложить им посильную помощь.
После школы она, по традиции, испекла кекс, и в четыре уже поднималась по ступеням центра помощи материнству. Светлана встретила её со слезами благодарности. Выглядела она уставшей и замученной, даже немного исхудавшей, но Варя не отлеплялась от неё ни на секунду, и глаза женщины светились умиротворением. Так после больших испытаний, которые неизбежно смиряют человека, показывают ему, какая у него прежде была хорошая жизнь, он каждую секунду покоя воспринимает как дар Божий.
— Милая моя, хорошая! — рыдала Светлана на Надином плече. — Уж и не знаю, как тебя благодарить! Что бы было с моей доченькой, если б не ты…
— Что вы, — успокаивала её Надя, — у вас такая хорошая девочка, мне было не в тягость, а в радость заботиться о ней.
— Святая! — прошептала женщина, качая головой.
Надя смутилась и, чтобы не предаться гордости, сменила тему:
— Только вам обязательно надо теперь следить за Вариным питанием. Её почки не совсем здоровы, и…
— Да-да, конечно! — перебила её Светлана, видимо, не желая это обсуждать при дочери. — Мы обязательно это всё обсудим потом подробнее, но я хочу сказать… Наденька, милая, если есть хоть что-то, чем я могу вам помочь, пожалуйста, только намекните, и я…
Надя хотела отказаться, потому что знала, что кто получает награду за добрые дела на земле, уже не получит её в Царствии Небесном, но тут её взгляд упал на стоявшие в углу у выхода из комнаты совсем новые белые сапожки на каблуках. Светлана
— Ой, Надюш, вот не поверите, купила на Вайлдберриз, вроде по размеру, походила неделю и поняла — не могу. А сдать уже нельзя. Возьмите, пожалуйста, вам, наверное, как раз будут. У вас ножка меньше.
— Нет-нет, ни в коем случае! — замотала головой Надя. — Я не могу взять. Я и на каблуках ходить не умею… Если только позаимствовать на один вечер. — Она удушливо покраснела. — У меня сегодня свидание…
— Хоть на десять вечеров! Забирайте!
Из "Доверия" Надя вышла в щeгольских белых сапожках, которые были чуть великоваты, зато ужасно шли к её наряду, и даже пальто над ними смотрелось изящнее. Но переходя дорогу в сторону автобусной остановки она вдруг вспомнила, что уже часов пять ничего не ела. Точнее, ощутила острый приступ голода. Нужно было попить у Светланы чаю с кексом, но они так заболтались… Надя посмотрела на часы — времени было ещё достаточно. Она свернула в ближайшее кафе, где, она знала, можно взять прекрасный кусок пирога по вполне приемлемой цене и стакан чаю совсем уж за копейки. Надя толкнула стеклянную дверь, простучала каблучками по плиточному полу (этот звук ей тоже нравился, она чувствовала себя из-за него изысканной леди) и замерла поражeнная. Слева от неё на высоком стуле у барной стойки сидел Влад. Волосы его были взъерошены, рубашка расстeгнута у горла, галстук валялся перед ним на столешнице, рядом с загипсованной рукой. Он тоже обернулся на стук каблуков, но в отличие от Нади не оторопел, а расплылся в улыбке:
— Наадяяя… Как хорошо, что вы пришли… А я как раз думал о вас. Но это со мной постоянно в последнее время…
Надя нахмурилась и подошла ближе. Перед Владом стояло несколько пустых стопок и нарезанный лимон на блюдце.
— Вы… пьяны? — спросила Надя.
Влад тоже оглядел небольшую батарею из стопок и кивнул:
— Почему бы и нет? В конце концов, я живой человек, тоже иногда испытываю эмоции…
Надя вздохнула, положила сумочку на барную стойку и оперлась пятой точкой на краешек соседнего стула.
— Ну и что там с вашими эмоциями?
Влад внимательно посмотрел Наде в глаза. Его тeмный блеск распался на искорки, которые плясали, как язычки пламени.
— Вам правда интересно?
— Иначе я бы не спрашивала.
— Иногда мне кажется, что вы со всеми так… как со мной… просто от широты души.
— Что вы имеете в виду? Что "как с вами"?
— Ну, такая милая и заботливая и… Иногда мне кажется, что я вам… не знаю, приятен, а потом… а может, это я всё порчу, только не всегда понимаю, чем.
Наде не хотелось влезать в эти дебри, и она попыталась вернуть разговор в прежнее русло:
— Так что там с вашими эмоциями?
— Моего друга и коллегу арестовали за коррупцию, — скороговоркой произнeс Влад и опрокинул себе в рот стопку, в которой ещё оставался алкоголь.
Надя ахнула:
— Какой ужас! Но… но ведь он ничего такого не делал, верно?
Влад потeр лоб и усмехнулся:
— Я тоже не верил до последнего. Но факты — упрямая вещь.
Он принялся объяснять Наде про неправомерное уменьшение налоговой базы, про какие-то аффилированные лица и кучу аббревиатур, но в конце концов заметил, что она давно потеряла нить и снова скривился в невесeлой ухмылке: