Выйти замуж за дона мафии

Сайлас Эшли

Совершенно ясно, что она меня использовала. На одну секунду у меня такое ощущение, будто я проваливаюсь в яму. Я смотрю прямо на нее, а она все еще не смотрит мне в глаза, и меня чертовски тошнит. У меня сжимается грудь, и пальцы чешутся чего-нибудь коснуться.

В голову мне приходит нелепая мысль. И я заметил, что она в брюках. Я никогда не видел ее ни в чем, кроме тех коротких юбок и платьев, которые сводили меня с ума. Я смотрю так пристально, а она не смотрит куда-то рядом со мной. Затем Эдуардо

начинает говорить, и меня охватывает жуткое спокойствие. Наконец я отвожу взгляд.

Я никогда раньше не испытывал опыта выхода из тела, но такое ощущение. Или, по крайней мере, мне кажется, что я заставляю себя расслабиться. Я забыл, что она здесь. Я делаю вид, что это не так. Сейчас ее присутствие несущественно. Это не имеет значения. Не сейчас. Она намерена притвориться, что понятия не имеет, кто я. И я решаю сделать то же самое.

Мой взгляд возвращается к единственному человеку, на котором мне следовало сосредоточиться с самого начала. Он до сих пор на меня не взглянул, и это больше всего приводит меня в ярость.

— Ты не хочешь ссориться с моей семьей. Думаешь, мы так долго прятались, потому что мы слабые? Мы намного сильнее, чем ты можешь себе представить, — говорит Эдуардо.

Моя челюсть напрягается.

— И все же вы просили об этой встрече, — заявляет Роман.

— Вести переговоры. Я готов предложить тебе поощрения. В знак моей доброй воли. Ты отступишь, и, возможно, наши семьи смогут прийти к соглашению. Я старею, и мне неинтересно ссориться с твоей семьей, Де Лука.

Слышит ли он себя сейчас?

— Могу тебя заверить, ты не можешь предложить мне ничего из того, что мне нужно.

— Да неужели? — Эдуардо смотрит на Энцо. — Я слышал, у вас были проблемы с российским правительством. Разве главный источник богатства Руссо — не наркофермы в Москве?

— Мне интересно, когда ты бросишь эту карту, — говорит Роман, и я слышу улыбку в его голосе. Он наклоняется вперед. — И что, раз на твоей стороне Братва, ты считаешь себя непобедимым?

— Кстати, это риторический вопрос, — добавляет Энцо. — Ты не чертовски непобедим.

Эдуардо улыбается без зубов.

— Два маленьких мальчика не собираются говорить мне, кто я, а кто нет.

Это, черт возьми, вот и все. Я больше не могу этого терпеть.

— С меня хватит, — говорю я, делая шаг вперед.

Роман смотрит на меня, и я вижу предупреждение в его глазах. В комнате становится тихо, и все смотрят на меня. Но я смотрю только на него. Его карие глаза наконец встречаются с моими. Но они даже не мерцают.

— Ты знаешь, кто я, — это не вопрос. — Я слушал, как ты говоришь, и ты хочешь знать, откуда я знаю, что ты трус, Эдуардо? Потому что ты не упомянул причину, по которой ты на самом деле здесь. Причина, по которой мы все здесь.

Его челюсть сжимается, но он не говорит.

Я наклоняюсь вперед к столу, кладу на него обе руки, все еще глядя на него.

— Мы здесь, потому что ты убил невинную, беззащитную женщину. Вызывает ли это у тебя чувство гордости? Ты хорошо себя чувствуешь? — рычу я. — А потом ты заходишь сюда. Ведёшь себя высокомерно, хотя тебе следовало бы просить милостыню. Что, черт возьми, ты сказал? Ты хочешь вести переговоры, ты хочешь, чтобы мы пришли к соглашению? Я могу сказать тебе только одно, ублюдок. Иди на хуй.

Я слышу откуда-то резкий вздох, но не поднимаю глаз. И тогда Эдуардо начинает смеяться. Это скрежещущий звук, и мои плечи напрягаются. Когда он наконец останавливается, он тихо вздыхает.

— Ты совсем не похож на своего отца, Энтони. В тебе есть искра, мальчик. Напоминает мне твою мать, — говорит он с весельем. У меня перехватывает дыхание и сужаются глаза.

Мне никогда не хотелось никого убить больше, чем в этот момент.

Но Эдуардо еще не закончил говорить.

— И тебе нужно перестать называть ее беззащитной, сынок. Она была совсем не такой. Она упорно боролась. И как бы то ни было, я прошу прощения, что ей пришлось умереть от моей руки. В ней было так много огня.

— Что с тобой, черт возьми, не так?! — кричит Роман, поднимаясь на ноги.

Я чувствую, что внутри меня есть плотина, сдерживающая все мои эмоции. Сейчас есть несколько трещин, и я близок к взрыву. Но я этого не делаю. Вместо этого я смеюсь. Все смотрят на меня с удивлением. Я отступаю назад, все еще посмеиваясь. Прежде чем кто-либо успевает отреагировать, я вытаскиваю лезвие, которое спрятал в куртке.

Эдуардо тут же встаёт на ноги, и, наконец, я замечаю в его глазах некоторый намек на страх.

— Тони… — осторожно говорит Роман.

Энцо теперь тоже на ногах. Я ни на кого не смотрю. Нож в моей руке дает мне солидную тяжесть и успокаивает. Резкий вздох, проходит секунда. Затем краем глаза я замечаю движение. Один из людей Эдуардо подходит к нему ближе. В этот момент я принимаю решение, и лезвие в моей руке летит.

— Черт, — выдыхает Энцо, достигая цели.

Мужчина падает на землю, мой нож воткнулся в его руку.

— Рико, — задыхается София, падая на землю рядом с ним.

Все остальные смотрят на меня в ошеломленном молчании. И я почти закатываю глаза. Наверное, было хорошей идеей не допускать использования оружия, потому что, если бы у нас было оружие, каждое из них уже было бы направлено на меня. Сейчас лица Минчетти покраснели от ярости.

— Он не умрет, — говорю я спокойно. — Вини своего дона в том, что он меня разозлил.

Я смотрю на Эдуардо.

— В следующий раз, когда мы встретимся, я гарантирую, что кровопролития будет гораздо больше.