Выйти замуж за дона мафии
Шрифт:
Я понимаю, что осознание этого является первым шагом в процессе исцеления. И вот, наконец, я вернулся в бассейн, поэтому я пришел на крышу отеля. Потому что даже до того, как все произошло с Софией, это место было единственным местом, где я чувствовал себя комфортно.
И когда я ныряю в воду и опускаюсь на дно бассейна. Когда эта невесомость падает и все стихает, я не могу не задаться вопросом, почему я был настолько глуп, что так долго оставался в стороне.
Когда я наконец выхожу на воздух, чтобы подышать столь необходимым воздухом, я потрясен,
— Ты идиот! — кричит она. — Что ты там делал так долго?
Я подплываю к краю и вытаскиваю себя из воды. Затем я уделяю минуту обдумыванию своих вариантов. Я открываю рот в поисках чего-то сказать. Закрой его.
Несколько секунд смотрю на блондинку передо мной, прежде чем мой рот снова открывается, и все, что я могу сказать, это:
— Я думал, ты сказала, что тебе все равно, если я не поднимусь подышать воздухом.
— Все меняется, — бормочет она. — И ты был там около восьми минут.
— Хм, — это все, что я говорю, прежде чем пройти мимо нее за полотенцем. — Какого черта ты здесь делаешь, София? Я сказал, что никогда больше не хочу тебя видеть.
— Этот отель не принадлежит тебе, — напоминает она мне мягким голосом.
Я закатываю глаза, слегка раздраженный. Я не шутил, когда сказал, что больше никогда не хочу ее видеть. Правда в том, что я не так зол, как следовало бы, когда дело касается нее. Потому что да, она подошла ко мне с ложными намерениями. Но она также никогда прямо не говорила, что была кем-то, кем не была. И, честно говоря, это моя вина, потому что я никогда не стремился узнать о ней больше информации. Черт, все, что она делала, это лгала о своей работе, и я тоже. Я был таким идиотом, что даже не спросил, как ее фамилия. Я не думаю, что меня это волновало. Для меня имело значение только то, что она заставила боль уйти, и это было все, что мне тогда было нужно.
Я не говорю, что она бы не солгала и не выдумала другую фамилию, если бы я спросил. Я просто говорю по большому счету, и после того, как у меня было много времени, чтобы подумать, я не так предан, как чувствовал сначала. Если быть честным, я бы сделал то же самое, если бы поменялись ролями. Я бы тоже сделал все, чтобы помочь своей семье.
И наконец, я скучал по ней. Что одновременно безумно и раздражает.
— Что? Твой отец снова отправил тебя сюда? Чтобы меня прощупать, узнать, какие меры мы планируем предпринять, чтобы уничтожить тебя в следующий раз? — спрашиваю я, подняв бровь.
— Я не знала, что ты будешь здесь, — бормочет она.
— Да, я это уже слышал. Ты можешь уйти сейчас? Я был как бы в центре чего-то, — говорю я ей.
Она колеблется:
— Когда ты снова начал плавать? — спрашивает она вместо того, чтобы уйти.
Мне бы очень хотелось, если бы она ушла. Даже сейчас то, что она стоит передо мной, так много всего влияет
Я тихо сглатываю, прежде чем снова посмотреть ей в лицо.
— Ты собиралась прыгнуть в бассейн после меня? — я возражаю, задавая свой собственный вопрос.
Она выглядит немного застигнутой врасплох, но кивает.
— Прежде чем сделать это, я просто собиралась снять ботинки. Это Prada, — бормочет она.
Я не могу сдержать смешка:
— Конечно, твое беспокойство пустяки перед лицом этих ботинок Prada.
— Я действительно была такой, ты знаешь. Беспокоилась о тебе. В отличие от тебя, я действительно не хочу, чтобы ты умер.
Мои губы кривятся в гримасе.
— Я не хочу твоей смерти, София.
— Нет, ты просто пытался меня убить, — с горечью отвечает она.
— Ты лгала мне несколько недель, а потом я узнаю, что ты Минчетти. Чего ты ожидала?
Она делает глубокий вдох.
— Ты прав. И ты имел полное право расстраиваться. Спасибо, что не убил меня.
— Я бы не стал, — бормочу я.
— Прошу прощения?
— Я бы не убил тебя, — повторяю я. — Я тогда очень разозлился, но даже в ярости нет такого мира, где бы я смог убить тебя, блондиночка.
Признаться в этом ей кажется неправильным. Но стоит увидеть, как светлеют ее голубые глаза и расслабляется тело. Она смотрит, ее глаза мягкие, и у меня перехватывает дыхание. Черт, я правда ненавижу, какие у нее красивые глаза. И выразительные. Я не думаю, что ей хотелось бы это знать.
— Так значит ли это, что ты меня прощаешь?
Я улыбаюсь:
— Это значит, что мне больше не хочется тебя убивать, блондиночка. Это не значит, что я прощаю тебя.
— Но что мне нужно сделать, чтобы заслужить твое прощение? — спрашивает она.
Это останавливает меня. Я смотрю на нее в растерянности.
— Я скучаю по тебе, — признается она низким голосом, в котором чувствуется нотка неверия. Как будто она тоже не может поверить, что произносит эти слова.
— София, — начинаю я. — Я хочу смерти твоего отца.
— Я в курсе, — говорит она.
— Я ненавижу твою семью и все, что она означает.
— Я знаю.
— Мы с тобой даже не должны видеться. Я почти уверен, что этот разговор запрещен.
— Я знаю. Но мы тут, — настаивает она.
Моя рука тянется к брови, и я осторожно потираю ее. Я выдыхаю от разочарования.
— Я просто хочу, чтобы мы были друзьями, — мягко говорит она.
— Мы никогда не были друзьями, — говорю я резким тоном. — Половину того времени, что я был с тобой, я мог думать только о том, как сильно мне хотелось снова тебя трахнуть.
У нее перехватывает дыхание. Она пристально смотрит на меня голубыми глазами:
— Да, это примерно соответствует тому, о чем я тоже думала.
Мое сердце колотится, и я тихо сглатываю.