Выйти замуж за лорда
Шрифт:
Это становилось невыносимым. Она нигде не могла спрятаться, обрести покой, избежать этих скорбных лиц и полных жалости глаз.
– …а потом погиб ее дорогой жених Уэйд Коуэн…
Она так судорожно сжала тесемки сумочки, что побелели костяшки пальцев на руках.
– …и умерла мать. Вы, надеюсь, помните ее мать? Я видела ее на балу. В Виргинии еще не знали таких красавиц. Она англичанка, вы об этом знали? Она из Англии.
Женские голоса становились все громче. Они живо обсуждали Констанс, дом с мраморными колоннами, где она выросла, ее отца, добропорядочного семьянина, и столь
Констанс хотелось кричать, и она с трудом сдерживала себя. С каким бы удовольствием она повернулась к этим старым наседкам и колотила бы по их глупым головам своей сумочкой. Или напомнила бы миссис Уизерспун, как ее сынок-любимчик продал фамильное серебро, чтобы купить виски у янки.
Но Констанс покорно подвинулась в очереди.
– Мисс Ллойд, – приветствовал ее почтовый клерк, как только она достигла окошка. – Вам письмо.
Кажется, сам клерк почувствовал облегчение, что наконец-то можно что-то кому-то вручить. Он порылся на полках и протянул девушке изрядно измятый конверт.
– Письмо из Англии, – громко произнес он.
Воцарилась тишина. Все молча глядели, как Констанс взяла в руки долгожданное письмо. Она не помнила, куда девались ее видавшие виды единственные перчатки. Констанс отошла от окошка.
Руки ее дрожали: «Господи, прошу тебя…» – прошептали ее губы. И тут она вспомнила, что давно уже не молилась.
Поддев пальцем край конверта, она осторожно распечатала его, продолжая шептать, моля Бога: «Пожалуйста…»
Да, это было то письмо, которого она ждала. Она обратилась к кузине своей матери с просьбой подыскать место гувернантки в английской семье. Это была последняя надежда Констанс, последняя попытка как-то устроить свою жизнь. В случае отказа ей больше не на кого было надеяться.
Отойдя в угол, Констанс, хотя и знала, что это не поможет ей оказаться в полном одиночестве, все же решила прочитать письмо сейчас и здесь, а не в тесной комнатушке пансиона сестер Смизерс. Она держала в руках свое будущее.
Сделав глубокий вдох, она осторожно извлекла из конверта письмо и, повернувшись поближе к свету, вытащила первую из многочисленных, как ей показалось, страниц.
Моя дорогая Констанс!
Мы рады сообщить, что для тебя есть место здесь, в Англии. Приезжай как можно скорее. Посылаем тебе билет в один конец…
Это все, что она могла прочесть, прежде чем слезы совсем затуманили глаза. Зажав рукой рот, она не смогла, однако, остановить душивших ее рыданий.
Она спасена.
Прежде чем покинуть почту, Констанс наконец облегчила свою душу слезами. Они щедро катились по ее щекам. Давно она так не плакала. Но ничего, теперь это уже не столь важно. Главное – она была спасена.
– Бедная мисс Ллойд. Она снова получила плохое известие, – сокрушенно заметила миссис Уизерспун, когда Констанс, споткнувшись о мусорный бак и торопливо и смущенно извинившись, наконец выбежала на улицу. – Несчастнее этой бедной девушки, должно быть, нет никого на свете.
Глава 1
Каус,
Август 1874 года
– Боже мой, мисс Ллойд! Как вам повезло! Не представляете, как я вам завидую! Найдется ли на свете кто-нибудь счастливее вас?
Констанс улыбнулась, держа фату над головой.
– Сомневаюсь, так ли это, Мелоди. Очень сомневаюсь. Но в свои двадцать семь я действительно перестану быть той, кем была последние десять лет.
– Вы не представляете, как все вам завидуют. Это был ваш бал. Кто получил великолепные призы, кто танцевал с принцем Уэльским три вальса подряд, кому сын герцога сделал предложение? Моей гувернантке, подумать только! Право, мисс Ллойд, если бы я не любила вас так сильно, то от зависти просто возненавидела бы.
Констанс, собиравшаяся было ответить своей бывшей подопечной, промолчала, увидев ее лицо.
– О, Мелоди, – тихонько вздохнула она, – я сама этому не верю.
Ласковый ветерок с моря шевелил занавески в комнате Констанс. Казалось невероятным, что спустя девять лет пребывания в доме миссис Уайтстоун в качестве гувернантки, а потом и ее компаньонки, она всего через неделю покинет его, чтобы присоединиться к своему жениху и его семье в их родовом поместье. Он в любой день может приехать за ней в карете своего отца с фамильными гербами на дверцах, чтобы отвезти в новый дом.
Он будет для них временным пристанищем, разумеется, ибо, когда они поженятся, ее муж обязательно захочет, чтобы они жили отдельно. Может быть, даже в Лондоне. Возможно, у ее жениха есть и другие планы, которыми он пока не поделился с ней: их помолвка произошла так внезапно.
Ее жених. Это слово звучало теперь совсем иначе, чем тогда, когда она была помолвлена, – во время войны. Уэйд казался таким еще юнцом, возможно, потому, что она знала его с малых лет, когда он был веснушчатым мальчиком со щербинкой на переднем зубе.
Теперь слово «жених» было окружено таинственностью и полно сюрпризов и романтики.
– О, мисс Ллойд, пожалуйста, расскажите мне всю эту историю с самого начала.
Мелоди Уайтстоун, вздохнув, подперла ладонями свое хорошенькое личико. Она была красива, и, несмотря на все усилия Констанс побороть в ней излишнее сознание этого, Мелоди отлично знала, что хороша собою, и, к несчастью, научилась злоупотреблять этим. Ее миловидность была своеобразной, какая бывает у полноватых девушек. Девушка напоминала Констанс пухлого купидона с розовыми щечками и золотыми кудряшками.
Сама Констанс была полной противоположностью этому типу. Она была высокого роста – многие считали, что излишне высока, – и темноволоса. Рост выше пяти с половиной футов до сих пор был для нее, как для гувернантки, скорее достоинством, чем недостатком. Лишь недавно, танцуя с несколько полноватым и приземистым наследным принцем, она устыдилась своего роста и испытала смущение: чтобы встретиться взглядом с маленькими, навыкате глазками его светлости, она вынуждена была опускать свои глаза вниз, да еще и стараться делать это незаметно, хотя, безусловно, все это заметили.