Выйти замуж за ловеласа
Шрифт:
– Ясно. – Большая мужская ладонь, словно защищая, легла ей на живот. – Тогда я тоже не стану никому говорить. Буду нем как рыба. Пока кто-нибудь не спросит, конечно.
Джоселин покосилась на его смуглое лицо, и сердце у нее сжалось от нежности. Как же она любит его!
– А если спросят, что ты скажешь?
– Ну, не могу же я врать, верно?
– Хм… Наверное, действительно не стоит. То есть, я хочу сказать, такой секрет невозможно хранить вечно. Только какое-то время.
– И
– Значит, ты рад? – робко спросила она.
– Господи… да я вне себя от счастья!
Она провела рукой по его густым волосам.
– Может, все-таки оденемся? А то ведь нас ждут… Девон с хитроватой усмешкой посмотрел на нее.
– Это ты о чем? Ах, действительно, я тебе не сказал. Там внизу всего лишь маркиз собственной персоной.
– Маркиз? – ошеломленно переспросила она. – Это какой? Грейсон?
– А что, есть какой-то другой? – ехидно прищурился он. – Ну да, Грейсон. Маркиз и его генерал-майор.
– Его – кто?
– Нежный диктатор, который, из всех нас веревки вьет.
Эмма.
Он вскочил с постели, дав ей возможность еще раз полюбоваться своим гибким, мускулистым телом.
– Держу пари, сейчас она устроит мне трепку за то, что я не смог защитить тебя. Рядом с Эммой даже мировой судья просто сущий ангел. Вот увидишь, я еще горько пожалею, что меня не бросили за решетку, – пробурчал он.
– Так что, прикажешь мне растить нашего малыша одной? – насмешливо бросила Джоселин. – Спрыгнув с постели, она грациозно переступила через валявшиеся на полу панталоны Девона.
Девон не спеша, одевался. Натянув сюртук, он ласково чмокнул ее в нос.
– Одной? В такой семье, как наша, этого можно не опасаться, – фыркнул он. – И потом не бойся, я никогда не брошу нашего малыша. Боскаслы хоть и греховодники – я, кстати, тоже отнюдь не святой, – но семья у нас всегда на первом месте! Даже у самых пропащих!
– Ну, Эмма не такая!
– Знаю. И потом она всегда права, поэтому рядом с ней как-то особенно болезненно чувствуешь собственную ущербность!
Джоселин кивнула. Глаза у нее снова были на мокром месте. И вовсе не из-за того, что, как выяснилось, внизу их терпеливо дожидались маркиз с сестрой. Страстная привязанность, которую все члены семьи питали друг к другу, изумляла ее до сих пор. Может быть, именно поэтому она и влюбилась в него. Преданность близким была у Боскаслов в крови.
И ребенок, которого она носила
Вместе с их буйным и необузданным нравом.
– Если я этому не помешаю, – забывшись, закончила она вслух.
Девон покосился на жену.
– Ты что-то сказала?
Она улыбнулась. Да, грехов у него немало – однако он, по крайней мере, выглядит чертовски привлекательно. Кашлянув, Девон поправил безупречный галстук.
– Может, тебе тоже стоит одеться, прежде чем спуститься к ним.
– Великолепная идея! – сухо заметила Джоселин. Он подошел к кровати – в глазах его прыгали чертики.
– Но если хорошенько подумать, может, и не стоит. – Он принялся поспешно расстегивать жилет.
Джоселин смущенно рассмеялась. – И что ты скажешь брату? Глаза Девона блеснули.
– Что-то мне подсказывает, что Грейсон все поймет. Бог свидетель, он мог бы написать учебник по искусству соблазнять женщин.
Джоселин юркнула под простыню.
– А он не обидится, если мы не спустимся?
– Нет, если мы пообещаем назвать нашего первенца в его честь, – швырнув сюртук в угол, весело объявил Девон.
– А если будет девочка?
– Тогда назовем ее в честь Эммы.
– А вот Эмма точно не поймет нас. – Джоселин замялась. Круглыми глазами она смотрела на Девона, поспешно стаскивающего с себя панталоны. – Эмма… – заикаясь, промямлила она с некоторым трудом, внезапно позабыв, что хотела сказать, – Эмма наверняка сочтет наше поведение неприличным. Согласно этикету, которому она привыкла следовать, мы ведем себя просто скандально!
Девон, присев на край постели, нагнулся, чтобы поцеловать ее.
– Ты так считаешь? Тогда, может, напишем свой собственный учебник по этикету?
– Желаешь попробовать себя на литературном поприще? Интересная мысль – но писать о таких вещах лежа, в чем мать родила…
– Джоселин, – он прижался лбом к ее лбу, – помолчи хоть минутку, хорошо? Кажется, на меня снизошло вдохновение. По-моему, я знаю, какая будет первая строчка.
– «Я люблю тебя», – серьезно сказал он. – Прекрасное начало, правда?
Джоселин прижалась к нему. Ему не нужно было говорить ей о любви – она и так это знала, – но как же приятно было услышать!
– Ну, с таким вступлением можно не сомневаться, каким будет конец, – нежно проговорила она.
– И каким же?
– «Я тоже люблю тебя».
Он опрокинул ее на постель.
– Ну, раз начало и конец, придумали, значит, осталось написать только середину. И что-то мне подсказывает, что нам не придется долго ждать вдохновения.