Выжигаю имена в сердце своем
Шрифт:
Назар хотел возразить, как был остановлен поднятой рукой.
– Возвращать не собираюсь.
Мужчина лишь в глубоком сожалении покачал головой.
– Ребятки, готовы? – живая улыбка не сходила с лица Ярославы со вчерашнего вечера.
Последний месяц, что сказался на каждом члене семьи, но в большей степени матери и жены, в итоге закончился началом новой главы семейства. Все недопонимания, что успели прорасти, были вырваны с корнем и засеяны ростками исцеления, что давали ранние плоды в виде воодушевленной больше сына женщины.
Напевая про себя молитвенные песни, Ярослава гнала тянущиеся за юношей неизвестные
– Держи, это от нас. Посмотришь содержимое, когда доберешься до Древногора. Там ничего особенного, так что особо не обольщайся.
Аккуратно взяв протянутую вещь, Ян с нетипичным ему трепетом повесил ее за пояс. Вот и прощальные подарки были отданы. Ничего не осталось, что могло бы задержать его хоть на секунду дольше.
– Садись уже, – рассмеялся Назар, – или страх перед лошадьми до сих пор остался? Не позволяй случаю в детстве взять над тобой верх. На этот раз лошадь не бешеная. Я убедился, хоть свой нрав и присутствует. Пока она добрая, я предварительно покормил ее лучшими яблоками Нарима, лучше трогаться. Она довезет тебя в целости и сохранности.
– Пограничные перевалы отмечены на карте зелёными кружками, – вмешалась Ярослава.
Из-за маминой спины резко вынырнула Мира, крепко хватаясь за её одежды, лишь бы не накинуться на брата и не разрыдаться на месте.
– Как доедешь – обязательно отправь письмо, хорошо?
Ян нежно улыбнулся.
– Конечно. Кто же оставит без присмотра такую плаксу?
– В следующий раз я расплачусь только когда увижу тебя, а до тех пор обещаю быть сильной.
– Договорились, – потрепав пшеничные волосы сестры, Ян вернулся к лошади и без особых усилий запрыгнул на неё. – Мам, ты свидетель.
Последние минуты. Назар неловко вышел вперёд и решил все же озвучить свои мысли, чем после жалеть о том, что не сказал.
– Сынок, хоть я и упоминал про разного рода драки, в реальности на них лучше не попадаться. Боюсь выйти из них одними только синяками не удастся. Прости никудышного, что не растил тебя должным образом.
– Пап, – ободряющим тоном начал Ян, – не беспокойся. Если не силой, так умом я точно их превосхожу. Мам, спасибо.
Ярослава согласно кивнула, прежде чем дать последние наставления.
– Ян, помни, хоть это и ненадолго, будь предельно осторожен и не подставляйся в сомнительные ситуации. Будь на чеку, не прыгай выше головы и береги силы. Кушай регулярно и наконец, – умоляющим тоном произнесла женщина, тряся перед собой руками, – сделай что-нибудь со своим несгибающимся телом.
– И я вас всех сильно люблю, – Яну не было обидно. Ни капельки. – Ну что, я поехал. В добрый путь.
– В добрый путь, – хором ответили Башазаг.
– Тише, тише. Знаю, ты устал. Я тоже, но мы практически добрались, – гладя по загривку порядком
Глубокая ночь давно покрыла тёмным укрывалом северные территории Пансо, заставляя сильнее укутываться в свободного кроя мантию. Большая часть пути была пройдена. Вдалеке виднелся свет фонарей Древногора, поэтому желания останавливаться на очередной перевал не было.
Благодаря стараниям матери, Ян смог без особых проблем следовать дороге, временами угощая свою единственную компанию – нодскую охотничью. Хоть у лошади было свое виденье того, с какой скоростью и какое количество километров она может пройти, Клевер зарекомендовал себя как довольно хороший собеседник. В нужные моменты он довольно фыркал, а иногда грозно топал копытами по сухой земле, норовя скинуть со спины сварливого наездника.
Подходя к первым приземистым домикам, стремительно строящихся в последние года близ города подобно грибам после дождя, с птичьего полета можно было наблюдать мозаичный вариант первого рисунка покойной королевы. Дома располагались в определенном порядке, вбирая образы стараний застенчивого ребенка, повторяя линии разноцветных цветов и порхающих бабочек. Ян с восхищением рассматривал детально обозначенную карту на специально отведенных для рисунка домиках.
Большая часть строений представляла из себя чистое небо. Они были окрашены в теплые и холодные тона голубого и белого. Зеленые одноэтажные сараи играли роль недавно выбившийся изо почвы травы, вдыхающей долгожданные солнечные лучи. Более редкими, яркими оттенками были одарены дома, что носили в себе главную задумку экспозиции – неловко нарисованная композиция из случайных цветов. Горчичные, персиковые, алые крыши и стены хранили не угасающую отцовскую теплоту и материнскую нежность.
Но стоило только мельком взглянуть на ворота, защищающие стены города от непрошенных гостей, как это тёплое чувство тут же развеивалось в воздухе подобно летней дымке. Крепостные валы по периметру двенадцатиметровой мощёной стены неустанно наблюдали за каждым вошедшим человеком, удостоверяясь в его безвредности для жителей Древногора.
Потоптавшись некоторое время перед воротами, Ян все же достал из внутреннего кармана жилетки протёртую бумагу, наполовину утратившую яркость чернил – заверенный фамильной печатью документ на разрешение въезда одной персоны и её дальнейшее пребывание на территории поместья Рут. Протянув не меняющемуся в лице надсмотрщику документ, наримец предельно чётко осознал, что не хотел бы встать на пути многотысячной армии, что без доли сомнений сокрушала ненавистников столицы. Ведь только одного беглого взгляда на небольшой отряд за высокими стенами было достаточно, чтобы понять на что способны эти ребята.
Городские стражи как на подбор выше Яна на голову, а то и на две, стояли двумя рядами чуть дальше ворот. Наращенные обесточенными тренировками мускулы растягивали армейское обмундирование, заставляя крепких мужчин на их фоне казаться жалкими любителями. Прямые мечи, сокрытые в потертых ножнах, готовы были в любой момент обнажиться перед захватчиками. Бесстрастные лица, что, казалось, не знали иной жизни как в любой момент дня и ночи сорваться по первому тревожному сигналу, хранили в себе скорбный отпечаток тьмы и разрушения, тщательно скрытой за идеальной военной выправкой.