Выжить и вернуться. Одиссея советского военнопленного. 1941-1945

Вахромеев Валерий

Примерно через час нашу группу повели под конвоем автоматчиков к дороге. Там уже стояли несколько повозок, запряженных лошадьми. Пленных расположили в середине этой колонны, и вся вереница тронулась по дороге на запад. Миновав село, дорога вышла в поле.

Шагаем быстрым шагом, едва поспевая за обозом. Солнце уже высоко. На выгоревшем небе ни облачка. Утреннюю прохладу сменил полуденный зной. Украинская степь дышит жаром. Сильно хочется пить, да и голод дает себя знать. Усталые и голодные бредем мы, подгоняемые окриками конвоя.

Прошли от села примерно с десяток километров, когда над нашими головами в белесом и безоблачном небе

появилась пара наших истребителей. Они летели на большой высоте и казались маленькими пчелками. Я сразу подумал о своем брате Юрии: где-то он сейчас? С самого начала войны я не получал от него писем. Ведь он летчик и тоже, наверное, где-то на фронте дерется с немцами.

Наша колонна остановилась. Немцы с любопытством следили, прикрывшись от солнца ладонями, за самолетами. Никто и не думал покинуть колонну до тех пор, пока от самолетов не отделились две темные точки. Немцы рассыпались по обочине, залегли в кювет. Пролетев некоторое расстояние, точки рассыпались множеством белых листков бумаги. Они летним снегопадом, кружась и разлетаясь окрест, устилали степь и дорогу.

Немцы подняли несколько листков. Прочитав их, они громко расхохотались и изорвали их в клочья. Мы тоже подняли пару листков. Текст был написан по-немецки. А самолеты, удачно «отбомбившись», быстро скрылись за горизонтом. Другой груз они должны были бы сбросить, с большей пользой!

Кстати, наши самолеты за все время боев и отступления мы видели над головами лишь один раз. Тогда в небе произошел очень быстротечный бой двух наших фанерных «ястребков» с двумя «мессершмиттами». Наши самолеты один за другим зачадили густым черным дымом и ярко вспыхнули. Они свечками быстро устремились к земле. Летчики так и не успели воспользоваться парашютами…

Вот вдали показалась какая-то деревня. Наша колонна постепенно вползает на деревенскую улицу. Останавливаемся у большого дома. Это, по всей вероятности, бывшая барская усадьба с высоким и широким крыльцом. Потом, в советское время, там был устроен сельсовет, от которого еще осталась вывеска. Пленным велели ждать, пока один из конвоиров пошел в дом докладывать о нашем прибытии.

Присели на траву и оглядываемся кругом. Возле дома, вернее, за домом небольшой пруд в тени старых, раскидистых деревьев. На его берегу стоят зенитки, направив стволы почти вертикально вверх. Жара. Немцы поят своих лошадей, а потом, загнав их в пруд, моют. Они и сами с удовольствием плещутся, со смехом обливая друг друга водой. Возле зениток сидит крепкий, упитанный солдат. На нем лишь трусы и короткие сапоги с широкими голенищами. Солдат с аппетитом уплетает жареную курицу. А мы-то уже два дня не ели… Глотая слюнки, отворачиваемся.

На крыльцо вышел наш конвоир в сопровождении какого-то мужчины в широких брюках и белой косоворотке, обтягивающей арбузоподобный живот. С усмешкой, оглядев нас, он произнес: «Здрасте, соотечественники! На что изволите жаловаться?» Он ехидно ухмыльнулся. Почти в один голос мы сказали, что уже двое суток ничего не ели. «А что же Сталин вас не накормил?» — опять съехидничал он. И, грузно развернувшись, ушел в дом.

Через некоторое время он опять появился на крыльце. Он вынес нам банку тушенки и полбуханки черного хлеба. Мы все это с жадностью мигом проглотили.

Не успели мы доесть, как к дому подъехала крытая брезентом грузовая машина. Из кузова на землю спрыгнули один за другим трое солдат, вооруженных автоматами. Они с нескрываемым любопытством разглядывали

нас. Видно, они впервые видели пленными своих противников. В это время на крыльце появился офицер в сопровождении толстяка. Солдаты застыли по стойке «смирно». Офицер что-то коротко скомандовал им, и нас стали заталкивать в кузов грузовика. Один из солдат сел в кабину, а двое залезли к нам в кузов и сели около заднего борта. Машина тронулась и, набирая скорость, покатила по ухабистой и пыльной дороге.

Брезентовый полог сзади был откинут, поэтому мы могли видеть, куда нас везут. Пыль клубилась за машиной, а мы с тоской смотрели на убегающие от нас родные просторы… Вот и окраина города Проскурова, где я начинал еще совсем недавно свою службу. Проехав город, машина несется уже по шоссейной дороге все дальше и дальше на запад. Навстречу нам беспрерывным, нескончаемым потоком идет колонна военной техники, армада армии вермахта.

К вечеру нас привезли на товарную станцию города Тернополя. На ступеньках пакгауза, на шпалах и просто на земле сидели наши пленные красноармейцы, человек сто пятьдесят — двести. Наши конвоиры велели нам сойти с машины и присоединили нас к остальным пленным. Наше появление не вызвало никакого интереса у понурых и усталых людей. Примерно через час всех построили в колонну, и конвой повел нас по улицам Тернополя…

Первый побег

^{(Украина, Тернополь, июль 1941 года)}

Солнце нещадно палит. Июльская жара выматывает военнопленных, растянувшихся колонной по пыльной улице Тернополя. В расстегнутых гимнастерках, в пилотках и без них, с шинелями под мышкой, с вещмешками и без них, идем мы, запыленные и усталые. Немцы тоже утомлены жарой, но все же периодически подталкивают отстающих прикладами и злобными окриками. Идем в неизвестность. Замыкают колонну раненые, которым достается от конвоя больше других. Здоровые по мере возможности помогают идти своим товарищам по несчастью, так как немцы могут пристрелить отставших красноармейцев.

Около низенькой православной церкви улица резко сворачивает вправо. Приближаясь к церковному кладбищу, я и другие красноармейцы слышим в голове колонны шум и озлобленные крики немцев. Подходим ближе и видим деревянные кресты на могилах немецких солдат. Захоронение совсем еще свежее. На каждом кресте повешена солдатская каска, но с одного из них она сброшена на землю. Да не просто сброшена, а еще и перевернута и осквернена испражнениями! Должно быть, до прихода нашей колонны никто еще не обратил на это внимания. Немцы от такого надругательства над могилами соотечественников пришли в ярость. Они стали бить всех пленных прикладами, вымещая свою злобу на безоружных людях. Они били и здоровых, и раненых, еле стоявших на ногах, измученных тяжелым переходом. Многие из них падали, но и упавших били коваными сапогами. Постепенно ярость утихла, колонну вновь собрали и погнали дальше.

Кривая улица, поднимаясь в гору, постепенно вывела нас на окраину города. Колонна замедлила шаг, подтянулась и остановилась. На пустыре, на окраине Тернополя, стоял большой четырехэтажный дом из красного кирпича. Впоследствии мы узнали, что до прихода немцев он служил казармой для красноармейцев. На пустыре были устроены спортивные площадки и плац. Еще висели бодрые плакаты: «Чужой земли нам не надо, но и своей ни пяди не отдадим!», «Крепи оборону, РабочеКрестьянская Красная Армия!».