Выжить любой ценой
Шрифт:
– Возя? Б*я-я, пи*ц, с*ка,- прохрипела Горчица.
– От чего?- спросил Васек.
– Да все от того, б*я,- сказал Колян, выпуская облако дыма.
– Там болезнь одна,- добавил Санек, закидывая новую порцию капусты.
– Мне Кривой сказал, б*дь,- продолжил Хомяк.- Вчера, говорит, умер. До этого на больничке две недели лежал, температуру не могли сбить, с*ка, так и помер. Да-а, говорит, Возя и на больнице кололся, пох*й ему было.
– Я его видел, как-то с месяц назад, он уже тогда говорил, что температура держится под сорок, врачам пох*й, мол, ВИЧ, в больницу
– Да, б*я, всем пох*й,- добавил Васек и закурил.
Все замолчали. Коля поставил в ряд три стакана и взял бутылку:
– Давайте… за Виталю,- сказал он и присосался к горлышку.
– Давай Виталик.
Все молча выпили. Санек первый поставил стакан и громко выдохнул. Следом Васек поморщился и потянулся за капустой. Горчица скривилась, понюхала локоть и только после этого взялась за ломоть капусты.
– Ладно, б*дь, давайте. Пойду домой,- сказал Хомяк вставая.
– Давай,- кинул Вася.
Санек с полным ртом картошки, только промычал.
Когда тяжелые звуки шагов Коляна в коридоре затихли, Саня посмотрел на Горчицу:
– А ты что, с*ка, тут сидишь?
– Че те надо!?
– Да тише вы,- прохрипел Васек.- Зае*ли уже.
Танюха полезла в один из пакетов, валяющийся у нее в ногах и извлекла почти полную бутылку водки. Она кинула злобный взгляд на Санька.
Ява тут-же оживился, воскликнув:
– О-о-о! Таню-юха! Ну, ты растешь в моих глазах, не все, б*дь, на халяву жрать.
– Да пошел ты…- огрызнулась она и выхватила сигарету из лежащей на столе пачки.
Ява засмеялся и потянулся за бутылкой. Уцепился клыками в пробку, потянул за язычок, и надув щеки, выплюнул покореженную пробку. У Санька росли специальные зубы, которыми он орудовал словно электрик плоскогубцами. Два мощных клыка с правой стороны его гнилой челюсти отличались крепостью и живучестью.
Он плеснул в каждый стакан ровно по три "булька" и поставил бутылку подальше от Танюхи. Каждый молча выпил, закусил, и в потолок полетели свинцовые клубы дыма от трех сигарет.
Саня вновь принялся ругаться с Таней, а Вася периодически осаживать его. Алкоголь постепенно расслаблял и возвращал силу мышцам. Васек уже поднялся с матраца и уселся за стол. Выпили еще по одной. Покурили. Вскоре, разогретый Ява подобрел и уселся поближе к Тане. Разомлевшая Танюха уже смеялась во весь беззубый рот над его шуточками.
Выпили еще.
– Да, че мы, б*дь, сидим как эти?- Саня встал и, шатаясь, подошел к подоконнику.
Он стащил с него старый кассетный магнитофон и нажал на кнопку "stop". Крышка, словно катапульта, выстрелила, и Санек вырвал из недр магнитофона пошарпанную кассету. Закрыл один глаз и уставился на нее. Удовлетворенно выпятив нижнюю губу, покачал головой и засунул обратно. Кривой палец ткнул в кнопку перемотки назад. Магнитофон заскрипел и изрек шелест быстро мотающейся пленки. Раздался глухой удар, и магнитофон тихо заурчал. Саня, прикрывая глаз, ткнул в кнопку перемотки вперед, через несколько секунд остановил и нажал "play". Из динамиков, пробиваясь сквозь шум помех, вырвался звук мотоцикла. Санек встал в позу мотоциклиста,
– Мне на днях исполнилось шестнадцать лет, захотел я двухколесный драндулет…
Вася закрыл глаза, набрал воздуха и вступил:
– Я к батяне подошел, сказал: "Купи, ты на "Яву" мне "кусочек" накопи!" Мой папаша был хронический алкаш, но на счастье на него напала блажь…
Таня только курила и кивала головой в такт музыке. На середине альбома выпили и, закурив, продолжили…
Когда альбом закончился, Санек попытался перевернуть кассету и возобновить концерт под фонограмму, но остальные певцы уже устали. Хотелось помолчать и отдохнуть.
– Все, хорош, а то скоро соседи придут,- закончил Васек.
– Да?.. Ну, тогда все…- согласился Санек, но магнитофон не убрал обратно.
Выпили еще.
– Б*дь! Надо дверь сделать, с*ка,- сказал Вася и поднялся. Шатаясь, он пошел в прихожую. Споткнувшись о какие-то доски, упал в груду тряпья, и из коридора понеслась непрекращающаяся ругань.
Санек обернулся, вставая:
– Что там у тебя, б*дь?
– Да них*я, б*дь, е*учая дверь!
– Вася, б*я, давай я завтра принесу инструмент и мы поставим ее. Сейчас не трогай. Х*й с ней!
Вася, не переставая ругался и барахтался, словно рыба в сетке. Наконец ему удалось выползти обратно. Он кое-как поднялся и вернулся к столу. Там уже стояла новая бутылка. Таня гордо выпятила нижнюю губу и высоко подняла голову.
– Нали-ий-вай,- вырвалось у нее вместе с икотой.
Саня прикрыл один глаз и криво улыбнулся:
– О-о-па! Васек, давай. Танюха, я тебя люблю!- отрывисто проговорил он и впился зубами в горлышко бутылки.
– Зае*ла уже! Бл*дь! Еб*чая дверь!- Вася ни как не успокаивался.
– Держи,- сказал Санек, пододвигая к нему пол стакана водки.
– За то, что бы дверь стала на место!- просипела Горчица и принялась медленно цедить теплую водку.
Васек и Санек разом запрокинули головы и влили в себя прозрачную жидкость. Закурили. Саня налил еще. Со второго раза схватил стакан и промычал:
– Ну-у-у!
Вася скривился, махнул рукой и развернулся к матрацу, но не удержался на ногах и завалился к холодной батарее:
– Ы-ы-ы, б… су…- промычал он и пополз.
Добравшись до матраца, Вася с трудом залез на него и затих. Санек все это время силился выпучить один глаз. Он то щурился, то откидывал голову назад, стараясь поймать в фокус обессилившего друга. Его тело болталось как вареная сосиска, но рука плавно скользила по воздуху, удерживая содержимое стакана в спокойном состоянии:
– Ва-а-се-е-ек! Ты ку-уда?
– У-у… я б*я,- промычал Вася и засопел.
Непроницаемая для света, звука и запаха тьма накрыла его тяжелым одеялом.
Санек громко выдохнул, выпил водку, совершенно не поморщившись, словно воду, и перевел свой красный глаз на Танюху. Та прислонившись головой к стенке спала. Из ее открытого рта вытекла тоненькая струйка слюны и скрылась где-то в сальном воротнике старого полушубка.