Выжить за бортом

Алтунина Алена

– Если вы знаете, какой я была раньше, сможете все понять.

Иветта надолго задумалась, потом, видимо, решилась и начала говорить.

– С раннего детства я страдала, с тех самых пор как научилась понимать, насколько я уродлива. Моя бедная мама часто плакала, глядя на меня, гладила по голове и говорила: «Бедная моя девочка, бедная моя крошка!» Она любила меня, но даже она стеснялась. Еще бы, люди, увидев меня, менялись в лице. Представляю, что они думали. Если маленькая девочка такая некрасивая, какой же она станет, когда вырастет? И они не ошиблись, по мере взросления я становилась все ужасней. Если в детстве я была страшненькой, но тощей и могла сжаться, скукожиться или затеряться в толпе, то, взрослея, становилась крупной и так «расползлась», что стать незамеченной уже не удавалось. Люди оборачивались мне вслед и чуть ли не показывали пальцами. Школа была моим кошмаром. Там я хлебнула сполна. Как только надо мной не подшучивали. До сих пор вижу сны об этом. Наверное, я сама во многом виновата, мне следовало давать отпор, а я боялась… боялась обидеть своих обидчиков. Мама не учила меня защищаться, ей казалось, что, если я буду кроткой, люди лучше ко мне отнесутся, хотя бы из жалости. Поверьте, жалости к себе от кого-либо я за всю жизнь так и не почувствовала.

Дразнили меня в школе Сучкой или Сукой. Это производные от моего имени Иветта – Ветка, Сучок, Сучка… Вот так. Это прозвище – самое безобидное, что придумали мои одноклассники. Мы жили в маленьком городке в Подмосковье, и, может быть, поэтому никто из докторов не смог обнаружить у меня заболевание щитовидной железы. Возможно, если бы они вовремя поставили диагноз, мне не пришлось бы столько лет мучиться и приобрести столько дополнительных проблем со здоровьем. Мама честно водила меня по врачам, пытаясь выяснить, почему я так быстро полнею. Они говорили, что это возрастное, что так влияют подростковые гормоны. Я редко выходила из дома, поэтому много читала. Мама подсовывала всевозможные самоучители иностранных языков. Я увлеклась и к концу школы неплохо говорила на трех языках – английском, французском, итальянском. Даже моя внешность не помешала мне поступить на факультет иностранных языков, мои знания были безупречны. В институте я сразу же назвалась Светланой, это имя не так раздражало, как Иветта. После института мне была одна дорога – в переводчики книг, статей и тому подобного, туда, где общение с людьми сведено к минимуму. Но за время учебы я поверила в свои силы и знала, что способна на большее. Мне захотелось заявить о себе миру, пусть и косвенно. Пока я решала, чем заняться, не имея ни денег, ни жилья, а лишь уязвленное самолюбие и массу амбиций, вмешался случай. Однажды в газете я прочитала объявление о том, что молодой талантливый музыкант ищет себе агента для раскрутки. Не знаю, почему мне стало интересно, хотя это занятие не имело к моему образованию никакого отношения. Но чем сложнее задача, тем приятней результат, – подумала я. Хотелось доказать всему миру, что человеку с мозгами все под силу и внешность в любом деле не самое главное. Как я была наивна! Мама была преподавателем сольфеджио, и хоть я не умела музицировать, неплохо разбиралась в музыке. После бессонной ночи я решилась и позвонила музыканту. Он обрадовался, сказал только, что пока ему нечем мне заплатить, но, как только он пробьется на сцену, рассчитается. Я подыскала себе комнату у одной бабушки, которая была очень старенькой и немощной: она плохо говорила, еле ходила, плохо видела и плохо слышала. Мы с ней прекрасно уживались, я помогала по дому, мыла ее, переодевала, приносила продукты, она не приставала с разговорами и разрешала вдоволь пользоваться телефоном. Так я стала агентом по продвижению молодых дарований. Не поверите, но мне долгое время удавалось работать, не встречаясь со своим протеже. Это требовало немалых ухищрений. Свои аудиозаписи, фотоснимки, личные данные и пожелания он оставил в почтовом ящике, я все это изучила, мне показалось, что у парня есть все шансы достичь намеченной цели. Контракт, придуманный мной, был подписан обеими сторонами посредством все того же почтового ящика. Арсен, так звали парня, сам указывал мне пути для его продвижения. Он рассказывал, где он уже прослушивался, в каких конкурсах принимал участие, к кому бы хотел попасть. С помощью обычного телефонного справочника «Желтые страницы» и своей настойчивости я связалась с людьми, которые могли помочь Арсену пробиться на эстраду, устраивала ему встречи, посещения всевозможных тусовок, сейшенов, кастингов, прослушиваний. Он оказался не ленивым, послушным и вскоре примелькался. Его заметили, и пошло-поехало. Он был счастлив и захотел со мной встретиться. Это была наша ошибка. Разочарованное, недоуменное, брезгливое лицо Арсена я помню до сих пор. Он выплатил мне причитающийся гонорар и разорвал отношения. Но меня это не остановило. Я сделала выводы и решила достичь такого уровня, чтобы молодые дарования выстраивались ко мне в очередь и высоко оплачивали мои услуги. На деньги, полученные от Арсена, я поместила рекламу в Интернете и в газетах, купила компьютер, принтер, факс. Оказалось, что в нашей стране великое множество беспризорных талантливых молодых людей, жаждущих славы. Без работы я не сидела. У меня появились деньги. Со временем я арендовала помещение под офис и новую квартиру, так как даже моя бабуля не выдерживала бесконечные звонки жаждущих славы. Сложности возникали только тогда, когда необходимо было встречаться с работодателями, в этих случаях я терпела неудачи. Тем не менее мне удалось раскрутить несколько человек. Я стала по-своему известной, желающих воспользоваться моими услугами было достаточно, но они терпели меня до тех пор, пока не становились на ноги. Даже жесткие условия контракта не могли удержать их, они платили неустойку и сбегали. Однако я успела приобрести достаточный опыт, чтобы воплотить в жизнь новую идею – работать за рубежом. Я была уверена, что там больше востребованы профессиональные качества, чем внешние данные. Тем более могли пригодиться мои лингвистические способности. Оставалось найти талантливого человека, который смог бы покорить Западную Европу. Я сама нашла Елену, она была настолько совершенна, насколько я уродлива, но наш тандем оказался невероятно продуктивным, более того, впервые у меня появилась настоящая подруга, готовая прийти на помощь в любую минуту. Лена стала единственным моим протеже, в котором я не вызывала отвращения. Она приняла меня такой, какой я была в то время, более того, искренне сочувствовала мне и посоветовала еще раз обратиться к докторам. Она была скромным, ненавязчивым человеком, но мои проблемы ей были не безразличны, и однажды она сказала:

– Света, я давно наблюдаю за тобой, ты никогда нормально не ешь, клюешь, как птичка, хотя при этом, извини, совсем не худеешь. Мне кажется, это ненормально. Если бы я так ела, от меня осталась бы одна тень. Может, стоит обратиться к докторам?

– Мама показывала меня всевозможным врачам, как видишь, мне это не помогло, – ответила я.

– Нужно попробовать еще раз, нельзя же сдаваться, на тебя это не похоже.

В то время мы находились в Англии, Леночка пела в Лондонской королевской опере, это было самое серьезное ее выступление на тот момент. Лена знала, какую настойчивость я могла проявить, чтобы добыть для нее выгодный контракт, поэтому удивлялась моему апатичному отношению к себе. Она нервничала,

при каждом удобном случае продолжала убеждать меня показаться докторам. Я заволновалась, что это плохо отразится на ее работе, и сдалась. У меня было достаточно денег, чтобы обратиться в одну из лучших клиник. Диагноз был как приговор: протяни я еще полгода, изменения в эндокринной системе стали бы необратимы. Получилось, что Леночка спасла мне жизнь.

Наташа не выдержала и съязвила:

– И в благодарность за это вы отбили у нее мужа.

Иветта не обиделась:

– Не торопитесь с выводами, выслушайте меня до конца и поймете, что все не так однозначно. Итак, меня долго лечили. Со временем я почувствовала себя намного лучше. Оказывается, я не знала, каково это быть здоровым человеком. Постепенно организм начинал работать более слаженно. Я стала другой, обменные процессы нормализовались, и самое невероятное – я начала потихоньку худеть. Выяснилось, что я неплохо сложена, но это все еще скрывали складки жира. Доктора уговаривали набраться терпения, дождаться, пока мой вес не станет идеальным. Представляете, я и идеальный вес! В это невозможно было поверить.

Мы продолжали гастролировать. В Париже Лена познакомилась с Андреем… В институте у меня было несколько сексуальных связей. Находились отважные парни! Только их отвага объяснялась огромным количеством спиртного. Они доходили до того состояния, что могли переспать с гориллой и не заметить этого. Пьяные парни – пьяный секс. Ничего хорошего, но на другое рассчитывать не приходилось. Я ведь тоже была живым человеком, хотела любить. Я неизменно влюблялась в тех, с кем переспала, и страдала от неразделенных чувств. Не беда, что предмет моего обожания даже не помнил о нашей связи. Однажды кто-то напомнил одному из них о случившемся накануне. Он подошел ко мне и попросил… никому, никогда об этом не рассказывать. «Ты неплохая девчонка, – сказал он, – но ребята мне житья не дадут. Прошу тебя, скажи, что между нами ничего не было». С тех пор я перестала придумывать себе любовь там, где ее не было.

Появление Андрея изменило не только Леночкину жизнь, но и мою. О таких мужчинах я даже мечтать не могла. Когда Лена познакомила нас, я просто онемела.

– Рад с вами познакомиться, – сказал он. – Леночка постоянно о вас говорит, мне кажется, мы уже давно знакомы.

Я молчала, как истукан, и краснела, как идиотка.

Если бы Андрей повел себя надменно или выразил как-то свое негативное отношение ко мне, я бы справилась, взяла себя в руки, ведь это было привычным, но он разговаривал со мной и смотрел так, как будто я обычный симпатичный человек. Позже он пригласил нас в ресторан. Лена порхала от переполняющих ее чувств, смеялась, примеряла одежду, а я сидела, как прибитая. Лена, наконец, заметила мою пришибленность и спросила:

– Что с тобой? На тебе лица нет, ты не заболела?

Я воспользовалась подсказкой и, сославшись на плохое самочувствие, отказалась от похода в ресторан. Мне нужно было побыть одной и разобраться в своих чувствах. Может, это было минутное помешательство, когда приду в себя, еще раз встречусь с Андреем и проверю это, – решила я. Только мне не дали опомниться. Лена пошла на свидание без меня, но через несколько минут в мою комнату влетел Андрей.

– Светланочка, – сказал он, – вы с ума сошли, нашли где болеть. Мы ведь в Париже! И идем в знаменитый «Максим», я столик заказал за несколько дней. Некрасиво так подводить собутыльников. Даю вам десять минут на сборы! Никаких возражений!

Я и не пыталась возражать, я уже поняла, позови меня этот мужчина в кратер вулкана, я бы пошла, не раздумывая. Кое-как собравшись, на негнущихся ногах и с трясущимися руками я вышла в холл гостиницы. В ресторане он «добил» меня своей галантностью. Сначала помог снять верхнюю одежду, а потом обнял нас с Леной за талии и проводил к столику. Прикосновение его руки обожгло меня, я так остро почувствовала свое несовершенство! Если бы я хоть немного могла конкурировать с Еленой, я попробовала бы завоевать этого мужчину в честном соперничестве. У меня же на тот момент были нулевые шансы. Что оставалось делать? Я смирилась. Как горько мне ни было, я пережила ее замужество и уход из профессии.

Всеми силами я пыталась забыть Андрея, но он постоянно снился мне и, таким образом, не оставлял в покое. Хотя эта любовь была роковой, она имела и очевидные плюсы: я худела с невероятной скоростью. Самое интересное, что никто этого не замечал, для окружающих я по-прежнему оставалась уродливой теткой. Появлялись новые проблемы. Моя кожа не поспевала сокращаться, да и не могла, мне ведь было почти тридцать лет. Я начала посещать косметические кабинеты: делала массажи, обертывания и прочее. В общем, серьезно занялась своей внешностью. Перед глазами всегда стоял Андрей. Я не собиралась уводить его из семьи, просто хотела, чтобы, однажды увидев меня, он удивился, разглядел во мне женщину и, может, я вызвала бы у него симпатию.

Прошло немного времени, Лена захотела вернуться на сцену. Люди искусства никогда не смогут принадлежать семье или любимому человеку целиком. Тот, кто вкусил славы, не сможет навсегда отказаться от нее. Многие даже не заводят детей, настолько поглощены творчеством. Несмотря на благополучие в семье, Лена начала тосковать по сцене. Некоторые артисты пытаются совмещать сцену и семью, но, как правило, это не идет на пользу ни тому, ни другому. Андрей понимал, что потеряет жену, как только та вернется в профессию. Я думаю, он не ошибался. Лена, если можно так сказать, уже наигралась в семью и во что бы то ни стало хотела петь. Она часто звонила мне с просьбой убедить Андрея согласиться с ней. Только я не могла на это пойти. Даже от мысли о предстоящем разговоре с Андреем меня начинало трясти, хотя я всем сердцем жаждала этой встречи. Под разными предлогами я отказывалась. И вдруг Лена сообщила, что Андрей уступил, и попросила подыскать ей сцену. Теперь ее мало интересовали деньги, она жаждала самого выступления.

– Вас не удивило, что Андрей вдруг изменил свое решение? – спросила Наташа.

– Когда Лена жаловалась на то, что муж не разрешает ей продолжать карьеру, складывалось впечатление, что он никогда не уступит. «Мне нужна жена и мать для ребенка, – говорил он. – Если ты начнешь выступать, мы тебя потеряем». Его позиция была отчасти понятна, поэтому я удивилась, что он вдруг изменил решение. И еще подумала: странно, что ей удалось убедить его.

Лена начала выступать. Только теперь я не всегда сопровождала ее в поездках. Когда можно было обойтись без меня, я оставалась в Москве, курировала работу отсюда и продолжала исправлять недостатки своей внешности. Побывала в клинике, где мне всего за час лазером подтянули мышцы глаз. Я стала смотреть нормально.